Свободный капитан - Андрей Петракеев Страница 4

Соло, местное светило, зашло, подарив земле вечернюю прохладу. Тёрнер пришёл к дому Вуали пешком. Внутрисалонные сканеры антигравов исключали перевозку оружия. У Тёрнера был с собой переделанный игольчатый пистолет. Кинетический ускоритель и компенсатор делали его вполне серьёзным оружием. Выбрав самые густые кусты напротив дома, он принялся ждать наступления полной темноты. Тёрнер вырос в рабочем районе и воспитание получил на улице. С горем пополам окончив школу он устроился на рыбный завод обвальщиком. Через два месяца, выбив бригадиру два передних зуба, был уволен. Затем он нанялся в полк добровольцев, охранявших грузы, отправляемые с Лива. Там он продержался шесть с половиной лет. Его поймали на мелком воровстве. Пришлось вернуться домой. На Ливе он перепробовал ещё с десяток разных профессий. Везде его вышибали за гнусный характер и недостойное поведение. Недисциплинированность и буйный нрав сыграли с ним злую шутку. Однажды он попал в полицейский участок. Начальником участка оказался давний друг детства, вместе мяч гоняли на улице. Тот предложил Тёрнеру выбор: охранником в школу или на исправительные работы. Тёрнер конечно же выбрал школу. Хотя в работе охранником был свой подвох. Малейший проступок, и всё, здравствуйте нары. Не просто исправительные работы где нибудь на островах, а полноценное заключение со всеми вытекающими последствиями. Но он держался, вот уже восемь лет держался.

На улице было тихо. Быстро стемнело. Выждав для верности ещё час, Тёрнер покинул своё убежище и двинулся к дому. Он впервые шёл на такое дело. Для храбрости он принял на грудь, но алкоголь выветрился. Сейчас осознавая на что пошёл, он боялся. Но тупое упрямство не давало остановиться. Тихо то как, — мелькнула мысль. Будь Тёрнер немного внимательней, он заметил бы, что в соседнем саду вовсю распевают ночные птички, трещат цикады. В саду Вуали было тихо.

Поднявшись на крыльцо, Тёрнер вытащил из кармана комм-дешифратор, и прилепив две присоски-коннекторы, последовательно нажал несколько кнопок на приборе. Через несколько секунд на комме загорелся зелёный огонёк. Дверь открыта. Осторожно приоткрыв её, он прислушался. Всё тихо. Пробравшись в холл, охранник осторожно прикрыл дверь всунув между ней и косяком палочку, а то потом возится, открывать по новой. Неожиданно в холле загорелся свет. Тёрнер резко выпрямился и развернулся, выхватывая пистолет.

— Что вы здесь делаете? Убирайтесь, иначе я вызову полицию! — Перед Тёрнером стоял Аматео Вуали, в халате и шлёпанцах на босу ногу. Тёрнер от неожиданности нажал спусковую скобу. Раз, два, три.

— Умри старый пень, умри! — Но старый пень никак не хотел падать, в нём даже не появились дырки от пуль. Тёрнер выпустил ещё три пули с тем же результатом. Тут в его затылок упёрлось что-то твёрдое, а над ухом раздался голос:

— Брось пистолет паскуда, иначе я вышибу тебе мозги. — Тёрнер начал медленно поднимать руки. — Пистолет брось я сказал!

В холл из коридоров дома ворвались полицейские штурмовики и пробежав сквозь Аматео Вуали, взяли охранника на мушку. Голограмма! Чёрт бы побрал эту голограмму! Его провели как щенка! Тёрнер наконец-то осознав что попался, бросил пистолет и упав на колени завопил:

— Нет, не стреляйте! Пожалуйста! Я всё скажу! Я не виноват. Это всё Ложовски! Это он придумал! Это всё… — кто-то несильно стукнул его по голове.

— Заткнись! — Перед ним встал один из штурмовиков с нашивками капитана. — Мистер Тёрнер, вы обвиняетесь в попытке убийства, в проникновении в частную собственность, порчи имущества, ношении оружия без разрешения…

Всего набралось восемь пунктов обвинения. Два из них по отдельности тянули на пожизненный срок. Молодой сержант сообщил капитану, что остальные члены преступного сговора, тоже задержаны.

Когда за полицейскими закрылась дверь, в доме, помимо Аматео и Марка остался ещё один человек. Мужчина невысокого роста, в годах, пристально рассматривал Марка. Глаза словно льдинки, голубовато-серые, словно банковские сканеры, взгляд так и проникает внутрь, гоня мурашки вдоль позвоночника.

— Буэнос диас, синьор Твердов, — произнёс незнакомец, не отрывая взгляда от Марка.

— Буэнос диас, сеньор Мурано, — ответил ему Аматео.

— Это и есть твой маленький золотник, Володя, который так дорог тебе? — указывая пальцем на Марка, вновь произнёс незнакомый мужчина.

— Да, Луиджи.

— Ну что ж давай знакомиться, золотник! Меня зовут Луиджи Мурано. Я старинный друг твоего дедушки, — незнакомец протянул мальчику руку.

— Марк Аврелий Вуали, — в свою очередь произнёс Марк, и протянул свою руку.

— О! Да ты носишь имя великого императора Рима! Клянусь святым престолом, это твой дедушка поспособствовал, что бы тебя так назвали!

— Вы правы сеньор Мурано, в этом повинен именно он, — приняв шутливый тон Мурано, ответил Марк.

Выпустив руку Марка, Луиджи Мурано развернулся к дедушке.

— Буэнос диас, Володя! Сколько же лет прошло? Двадцать пять, тридцать? Сколько мы не виделись, брат мой? — Голос у него как-то сразу сел будто что-то мешало говорить.

— Тридцать семь, Луиджи, тридцать семь. А всё как будто бы вчера. — На глазах Аматео выступили слёзы. — Здравствуй, брат мой, я рад тебя видеть. Рад, что ты прилетел сам. Рад, что ты откликнулся. А то всё по визору, да по комму общаемся.

Они обнялись и стояли так какое то время. Марк стоял рядом и смотрел на них. Каким-то чувством, шестым или седьмым, сколько там их у человека, Марк чувствовал — встретились не просто два давних друга. Встретились две части некогда единого целого. У него и самого подкатило к горлу, и защипало в глазах.

Потом они втроём долго сидели в гостиной за столом, пили кофе с домашним печеньем. И говорили. Вспоминали. Аматео подливал себе и сеньору Мурано в кофе коньяка. Марк после второй чашки откинулся на спинку стула, и, открыв рот, слушал. Слушал воспоминания своего деда. Он и не подозревал, что его дед в молодости был солдатом удачи. И что он считался очень хорошим специалистом по электронным системам. А сеньор Мурано, оказывается, был неплохим техником и мастером маскировки. В их группе было ещё три человека, но они погибли. После этого пути друзей разошлись, и они потеряли друг друга. На долгих тридцать семь лет.

Марк не заметил, как заснул прямо сидя на стуле. Двое мужчин аккуратно перенесли его на кровать. Потом всю ночь сидели на кухне, и за разговором потихоньку попивали вишнёвую наливку, которую делал Аматео сам.

Гость ушёл под утро. Он оставил для Марка небольшой подарок. Марк встал поздно, в школу он не вернётся. Дедушка перевёл его в «Юниверсал». Это тоже своего рода школа, но обучение шло на индивидуальном уровне. Более качественном уровне. Пока оформляют перевод, два-три дня Марк будет отдыхать. Да и дед дома, на работу не пошёл. Ему можно, он как никак куратор музея. Хоть и не большая, но "шишка".

Марк умылся, почистил зубы, оделся и пошёл на кухню. Мария приготовила его любимую глазунью и тосты со сливовым джемом. Он уже доедал завтрак, когда на кухню зашёл дедушка.