Каменный век. Книга 2. Племя Тигра - Сергей Щепетов Страница 4

Нормальному цивилизованному человеку без бутылки ни за что не разобраться: на фига первобытным охотникам из поколения в поколение разрисовывать стены и свод пещеры фигурами зверей? Только я уже не очень нормальный и понял почти половину: они пытаются заполнить «красотой» пустоту Нижнего мира – мира мертвых. Вроде как готовят для человечества возможность будущей победы над смертью. Смешно, да не до смеха: может быть, «осевое время» в нашем мире наступило благодаря им? Точнее, без них не наступило бы? И не появились бы мировые религии, не возникла бы цивилизация? Со всеми… гм… втекающими и вытекающими последствиями.

Впрочем, Ветка говорит (а она это чувствует), что в ближайшее время я не помру, так что, может быть, разобраться успею. А вот что они сотворили с моей драгоценной личностью? За счет мощи своего интеллекта и поэтического дара я кое-как пробился почти через все уровни посвящения: что-то понял про пещерную живопись, угадал значение мамонта в жизни людей. Эти мохнатые слоны считаются как бы воплощением верховного божества – творца и хозяина всех миров. Их убивают и едят в ритуальных целях: причащаются Создателю, становятся сопричастны высшему бытию – бессмертию в вечности, так сказать. Только выяснилось, что есть еще какой-то мелкий обряд или испытание, которого мне никак не миновать. „Иди, – сказали старейшины, – и не забудь вернуться“.

Сходил. Вернулся. Точнее – выполз. Ветке пришлось долго отмывать меня от собственного дерьма… Как она может после этого заниматься со мной сексом?! Впрочем, она многое может.

Стыдно до чертиков, а что поделаешь: когда человек умирает, мышцы расслабляются – и все, что есть внутри, лезет наружу…

Теперь у меня три дня выходных: нельзя покидать жилище при свете дня. Не больно-то и хотелось. К тому же сегодня последний день…

В общем, хватит откладывать: пора заняться „разборкой полетов“. А так не хочется… И с чего начать? С конца, с результатов? Наверное…

Почему-то в этом „примитивном“ первобытном мире больше всего достается не моим мышцам, а моим мозгам. Может быть, я уже давно свихнулся? Или наоборот: только теперь становлюсь нормальным? Так или иначе, но что-то у меня опять в голове сдвинулось. Как это определить, как сформулировать? А вот прямо так (и нечего лицемерить!): я чувствую теперь себя принадлежащим ЭТОМУ миру, а не тому, в котором родила меня мать. А мир этот принадлежит мне. Впрочем, это очень неточно. Он весь во мне, а я его неотъемлемая, естественная частица. Смешно? Непонятно? Нелогично? А тут и нет логики – это, наверное, пралогическое мышление, которое пытался описать Леви-Брюль. В этой связи вопрос о том, что такое родовой тотем, просто теряет смысл. Волк не предок и не священное животное. Он – это я, точнее – мы. Да-да, с чего вы взяли, что нельзя быть человеком и зверем одновременно? И совершенно не нужно для этого бегать на четырех лапах. Когда я пытался пересказывать Ветке свои приключения, то все время спотыкался на словах „ваши воины“, „ваша стоянка“. Что-то такое со мной случилось, что буквально на уровне подсознания произошла подмена „вы“ на „мы“, „ваше“ на „наше“. Ведь я уже не лицедействую, не притворяюсь: ничего не потеряв, ничего не забыв, я теперь действительно здесь родился. Даже мысленно не могу больше называть этих людей „туземцами“ или „аборигенами“. Смешно… Зато понятно, почему Черный Бизон, будучи совершенно голым после своего „воскресения“, в первую очередь смастерил себе не набедренную повязку, а кожаный обруч на голову – знак принадлежности к племени лоуринов. Предстать перед посторонними без этой штуки – по-настоящему стыдно, не то что при демонстрации гениталий.

Так или иначе, но все это должно иметь какое-то научное объяснение: колдовства и магии не бывает. Перед тем как отправить меня в пещеру, жрец заставил съесть комок какой-то дряни с грибным привкусом. Наркотик? Безусловно… Никогда не пробовал никакой „дури“, кроме кофеина, алкоголя и никотина, так что сравнивать не с чем. Во всяком случае, с алкогольным опьянением ничего общего не имеет. Никакого „отходняка“, а полученный опыт кажется более реальным и важным, чем все остальное в жизни. Ну, Сема, вспоминай! – он волевым усилием попытался превратить себя из Семхона в Семена. Хоть и не сразу, но это получилось. – Что там есть в литературе? Карлос Кастанеда? Пейот? Мескалин? Или что там они употребляли? Явно из этой же оперы, но как-то не очень… Тогда что? Теренс Маккенна? Культура партнерства, псилоцибиновый гриб? Пожалуй, это ближе: и гриб в наличии, и действие похожее. Явно наблюдается размывание границ „эго“ или черт его знает чего. А мои лоурины, кажется, эту дрянь принимают регулярно. То-то у них ни вождей, ни лидеров, зато полное взаимопонимание друг с другом. То есть они, конечно, не живут под „наркотой“, но их психика и мировосприятие сформированы не без ее влияния.

Ладно: примем псилоцибиновую гипотезу как рабочую. А дальше? Мне было велено найти в пещере какую-то щель и пролезть сквозь нее. Совершенно не могу представить, что тут было специально подстроено, а что получилось случайно: старейшины вместе с Художником в это время сидели у Костра Совета пьяные в сосиску. Я же сам их и напоил „волшебным напитком“, надеясь таким способом избежать испытания. Никуда лезть я, конечно, не собирался и тем не менее добрался-таки до этой трещины в стене, забрался в нее и благополучно застрял. То есть я что-то соображать начал уже после того, как застрял и жить мне осталось от силы пару минут.

Выбраться оттуда самостоятельно не было ни малейшей возможности. Тем не менее я вылез. Каким образом? Очень простым – умер. Да-да: самым натуральным образом пребывал некоторое время в состоянии клинической смерти. Мышцы тела лишились тонуса, и трещина „выпустила“ мой труп. Потом я каким-то образом умудрился ожить и даже самостоятельно выползти из пещеры. Не знаю насчет всего остального, но мое видение бесконечного тоннеля и света, дарующего блаженство, явно не оригинально. Кажется, что-то похожее описывают почти все побывавшие в состоянии клинической смерти.

Но что это дает? Зачем?!

А много чего дает…»

Семен усмехнулся, вспоминая, как работал раньше: находил в горной породе отпечаток древней ракушки или растения и начинал «пробрасывать» в памяти тысячи изображений из книг и атласов, пытаясь подобрать аналог. Так и теперь: что же видел, слышал или читал по этому поводу?

«Кажется, все, кто побывал „по ту сторону“, перестают бояться смерти. Где-то (в Москве?) даже существует институт танатотерапии – да-да, лечения смертью. Каким образом ЭТИМ можно лечить? А все тем же – избавлением от страха. Этот страх, этот ужас сидит глубоко в подсознании и не дает человеку нормально жить. Особенно если он смертельно болен и знает, что дни его сочтены. После такой терапии больные вместо отведенных им недель или месяцев живут многие годы, а иногда даже выздоравливают.

А ведь, по данным науки, практически у всех первобытных племен существовал и существует обряд инициации, который в той или иной форме имитирует (обозначает, символизирует, воспроизводит) смерть и новое рождение индивидуума. Так, может быть, все эти палеолитические культуры на том и держались – на ином, нам непонятном, отношении к смерти? Впрочем, кому это „нам“?! Я ведь тоже теперь меченый, я ведь побывал „там“».