Хранители вечности - Антон Медведев Страница 4

— Так и сделаю. — Кевин прошел в свою комнатушку и начал переодеваться. «Рабочую» одежду аккуратно повесил в шкаф, затем надел старые выцветшие джинсы и серую рубаху.

Настроения и в самом деле не было. И всему виной тот поганый старик.

— Обедать будешь? — спросил Санчес, когда Кевин вновь вышел из своей комнаты.

— Нет. Вечером приду. Или утром… — Обувшись, Кевин вышел из дома.

На улице все так же ярко светило солнце, по небу неторопливо ползли редкие облака. Кевин замедлил шаг, раздумывая, куда бы ему направиться, потом решительно повернул налево.

Бар, куда он шел, находился в помещении бывшего винного погреба. Вина там, разумеется, уже давно не было, однако несколько огромных старинных бочек из настоящего дуба придавали заведению особый шик. Бар назывался «Клеопатрой». По словам Максима, хозяина бара, Клеопатра была знаменитой древней царицей, славившейся своей красотой. Не желая доставаться какому-то завоевателю, она предпочла смерть позору. Умерла она, как уверял Максим, тоже весьма необычно — позволила укусить себя ядовитому пауку. Может, именно поэтому на одной из стен бара был нарисован огромный черный скорпион.

Чтобы попасть в бар, надо было спуститься в подвал по узкой лестнице со старыми выщербленными ступенями, повернуть налево и пройти по длинному полутемному коридору. В конце коридора была установлена металлическая дверь, над ней блестел глазок видеокамеры. Знакомых посетителей хозяин бара впускал сразу, не дожидаясь, пока они начнут мучить кнопку звонка. Так было и на этот раз — когда Кевин подошел к двери, та уже открывалась, приводимая в движение электрическим приводом.

Бар был почти пуст. Оно и понятно, до вечера еще далеко. Максим откровенно скучал, сидя за стойкой в своем любимом вращающемся кресле, появление Кевина он встретил с нескрываемым удовлетворением.

— Привет труженикам! — поздоровался Кевин.

— Рад тебя видеть, — произнес в ответ Максим. Не вставая с кресла, протянул руку, Кевин пожал ее. — Как дела?

— Так себе, — подернул плечами Кевин. — Нет настроения.

— Это мы поправим. — Максим вынул чистый бокал, плеснул в него янтарной жидкости. — Вот, попробуй. Только вчера привезли. Вполне приличная штука.

— Попробую, — ответил Кевин, садясь напротив бармена. Опрокинув в рот содержимое бокала, побулькал его, потом проглотил. В ответ на вопросительный взгляд Максима пожал плечами. — Кислит что-то. И привкус какой-то есть.

— Привкус… — обиделся Максим, забирая бокал. — Много ты понимаешь.

— Ты спросил, я ответил… Карины сегодня еще не было?

— Не было, — отозвался Максим.

— Плесни-ка еще. — Кевин кивком указал на бутылку. — Может, я просто не распробовал…

Максим был одним из немногих друзей Кевина. Еще в детстве он угодил под рухнувшую стену, несколько месяцев пролежал дома с переломом позвоночника. Устроить его в больницу то ли не смогли, то ли не захотели — у обитателей трущоб были свои представления о жизни и смерти. К удивлению многих, Максим выжил и даже не потерял способности ходить. Тем не менее работник из него был неважный. Отчим сумел пристроить его в этот бар, помогать хозяину — тот взял мальчишку не столько из необходимости, сколько из жалости. Максим прижился здесь и со временем стал совершенно незаменимым работником. Когда восемь лет спустя хозяин бара умер, Максим стал полновластным владельцем этого заведения. Будучи от природы невыносимо честным, он никогда не обсчитывал посетителей, да и еда, не говоря уже о выпивке, здесь всегда была хорошей. За повариху и официантку в баре была Лиза, с вечной улыбкой на круглом, с конопушками, лице. Она была молода, румяна, однако имела весьма тяжелую руку, поэтому приставать к ней с глупостями никто не решался. Если не хватало рук, она могла взять и припрятанную за стойкой бара тяжелую скалку.

В отличие от большинства обитателей трущоб, Максим был весьма эрудированным человеком, с ним можно было говорить на любые темы. Он перечитал горы книг, однако при этом никогда не кичился своими знаниями. Кевин любил с ним беседовать, при этом всякий раз их беседы переходили в споры за жизнь. Обычно это происходило после того, как количество выпитого спиртного переваливало определенную черту. Так вышло и на этот раз.

— Да ты пойми, — убеждал друга Кевин, — если не шевелиться, то ничего не изменится. Ты так и проведешь жизнь в этом чертовом подземелье, я буду лазить по чужим карманам, пока однажды не попадусь или пока меня кто-нибудь не зарежет — тот же Клещ, например. А в чем моя вина? В том, что у меня не было состоятельных родителей? Что я родился в трущобах? Чем я хуже тех, чьи карманы обчищаю? Я тоже хочу иметь хорошую квартиру, красивый спортивный глайдер. Жену, наконец, хочу, детей. Хочу иметь возможность куда-то поехать, отдохнуть. Нам нужно провернуть что-то по-крупному. Что-то такое, чтобы хватило потом на всю жизнь.

— Просто ты недоволен тем, что имеешь, — ответил Максим. — Поэтому тебе действительно нужно что-то менять. Например, получить какую-то профессию, найти нормальную работу.

— А толку? — спросил Кевин. — Ну буду я зарабатывать свои полторы тысячи в месяц, и что? Что это изменит в моей жизни? Я ведь даже сейчас зарабатываю больше.

— Ты будешь честным человеком, — пожал плечами друг. — Разве этого мало?

— Да иди она пропадом, эта честность. — Кевин вновь потянулся за бутылкой, наполнил бокалы. — Быть честным, чтобы с утра до ночи вкалывать на какого-то дядю? — Он опрокинул бокал в рот, следом отправил копченую креветку. Прожевав ее, продолжил: — Пойми, Макс, честность в этом мире ничего не дает. Вон возьми хоть нашего Профессора. Был хирургом, жил вполне прилично. А потом кто-то умер у него на столе из шишек — и где теперь Профессор? Помогла ему его честность, заступился за него кто? Да всем на него наплевать оказалось. А будь у него деньги — большие деньги! — никто на него и вякнуть бы не посмел. Сам бы всех держал в кулаке… — Кевин опустил голову.

— Хорошо, а как быть с душой? — спросил Максим. — Как я буду жить, если не смогу себя уважать? Если не смогу сам себе посмотреть в лицо?

— А ты не смотри, — хмыкнул уже порядком захмелевший Кевин. — Душа, она, конечно, душа, но когда в желудке пусто, о ней как-то думаешь в последнюю очередь.

— Вот это-то и плохо, — вздохнул Макс- Если бы все думали о душе, то и зла в мире было бы меньше.

— Но они не думают, — жестко ответил Кевин. — А значит, я прав.

Проснулся он еще затемно. Огляделся, пытаясь понять, где находится. Выщербленная кирпичная стена, под потолком тусклая лампочка-ночник. Под ним… Под ним скрипучая армейская кровать с драным матрацем.

Сознание медленно прояснялось. Кевин наконец-то понял, где он. Все верно, они вчера хорошо выпили. Потом выпили еще, потом пришла Карина. Пришла не одна, с каким-то хахалем. Ну да, они еще с ним потом подрались, а Карина их разнимала. Потом… Что было потом, Кевин не помнил. А сейчас он находится в одной из комнатушек в подземных владениях Максима.