Последний ассасин - Михаил Ежов Страница 4

Один из здоровяков придвинул ему имевшийся в палате стул, и он опустился на него, закинув ногу на ногу.

— Рад видеть вас в добром здравии. Мне сообщили, что вы уже в курсе печальной участи, постигшей вашу семью. Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — я бросил на собеседника быстрый взгляд и снова уставился на застывшего возле двери монстра.

Мужчина на секунду обернулся.

— Ах, да, у вас ведь потеря памяти, — проговорил он. — Доктор Скуржинский меня предупредил. Это гуль, Ваша Милость. Он не опасен. Не стоило сейчас брать его с собой. Прошу прощения за бестактность. Самаэль, останься в палате.

Чудовище тут же развернулось и, пригнувшись, вышло в коридор.

— Делают всё, что прикажешь, но в точности наоборот, — сообщил мне собеседник. — Но, пока в его шее Игла Малика, бояться нечего. Смирен, как ягнёнок. Меня зовут Глеб Станиславович. Вы меня, вероятно, не помните?

Он сделал паузу, давая мне ответить.

— Нет.

— Так я и думал. Это ничего. Доктор Скуржинский уверен, что память к вам постепенно вернётся. Я советник Его Светлости князя Шувалова. Вы знаете, кто это?

— Глава зелёного клана? — предположил я.

— Именно! — обрадовался Глеб Станиславович. Даже в ладоши слегка хлопнул. — Наш глава и сюзерен, если позволите так выразиться. Давайте к делу, — вдруг посерьёзнел советник. — Вы уцелели, и это замечательно. Однако есть проблема. Все ваши люди мертвы. Охранять часть стены некому. Удел законсервировали, однако это не выход. Нужны вооружённые силы, которые смогут принять эстафету, так сказать. Его Светлость будет вести переговоры с другими родами. Понимаете, что это означает?

— Что они займут мои земли?

— Именно. Клан будет вынужден передать их под чью-то опеку. По крайней мере, пока вы не окажетесь в состоянии обеспечить безопасность своего удела.

— То есть, никогда? — усмехнулся я.

Глеб Станиславович пожал плечами, украшенными золотыми эполетами.

— Кто знает. Во всяком случае, опека продлится некоторое время. Не вполне определённое.

Истинный дипломат. Вроде, говорит, что меня лишают земель, но при этом намекает, что не совсем.

— Хорошо, — сказал я. — Видимо, с этим ничего не поделать?

— Увы, — вздохнул советник. — Таковы нынешние обстоятельства. Если этого не сделает князь, сделает Его Величество.

— Я думал, он и так этим займётся.

— Император утвердит решение Его Светлости. Главное, чтобы оно отвечало интересам города.

— Ясно. Что ж… А что прикажете делать мне?

— Рад, что вы спросили, дорогой барон, — просиял Глеб Станиславович. — Его Светлость приглашает вас быть гостем в его доме. Пока не встанете на ноги. Во всех смыслах.

То есть, опять же, навсегда.

— Я вижу, вас беспокоит Самаэль, — сказал вдруг советник. — Не стоит. Конечно, подобные ему истребили ваш род, однако и у вас имелись подобные ему. Я хочу сказать, рабы.

— Правда? И много?

— Двенадцать.

— И что они делали, когда убивали мою семью, моих слуг и вассалов?

Кажется, я постепенно вживался в роль. А что оставалось? Не говорить же, что непонятно как явился из далёкого прошлого. Если вообще не из иного мира. Пожалуй, ещё решат, что новоиспечённый барон тронулся умом, и запрут в психушке. Хватит пока и амнезии.

— Защищали ваших родных, — серьёзно ответил Глеб Станиславович. — И все полегли.

— А эта игла… Она надёжна?

— Абсолютно! Уверяю, вам не о чем беспокоиться.

— Почему гуль не вытащит её?

— Эти твари не смеют прикасаться к золоту.

— Могут воспользоваться чем-нибудь. Перчаткой или пинцетом.

Глеб Станиславович снисходительно улыбнулся.

— У них для этого мозгов не хватает. Все их мысли о жратве.

— А если игла сама выскользнет? Зацепится за что-нибудь, например?

Советник покачал головой.

— Видите ли, игла имеет зазубрины. По сути, это маленький гарпун. Так что расслабьтесь.

— Так и сделаю. У меня ещё вопрос насчёт Дара.

— Это отдельная тема, господин барон, — тонко улыбнулся Глеб Станиславович. — Вы обсудите её позже, если не возражаете. С Его Светлостью.

Мне такое увиливание не понравилось. Но к чему возражать? Эти новоявленные аристократы всё равно сделают по-своему. Мне пока нечего им противопоставить. Нужно сначала разобраться, что к чему. По-настоящему вникнуть. Ведь, как известно, владеющий информацией владеет миром. Я же сейчас подобен младенцу в окружении взрослых. Главное — как можно быстрее это изменить.

Глеб Станиславович вдруг поднялся.

— Вынужден вас покинуть, дорогой барон. Дела не ждут. Нужно очень многое подготовить, чтобы переговоры по поводу обороноспособности городской стены прошли так, как нужно клану. Уверен, вы понимаете.

Я дал понять кивком, что да.

— Если вы согласны принять приглашение Его Светлости, княжна вас проводит во дворец. Ах, да! Прошу меня простить! Я совсем запамятовал, что вы, наверное, не узнаёте Анну Петровну. Хотя вы и были представлены друг другу.

— Здравствуйте, барон, — разомкнула, наконец, уста девушка. — Рада видеть вас в добром здравии. Отец просил передать, что надеется видеть вас у нас сегодня же.

— Так меня выписывают?

— Разумеется. Если согласитесь перебраться к нам. Вам там будет очень удобно, обещаю. А Евгений Васильевич займётся вашим здоровьем.

— Я согласен.

— Правда?! — обрадовалась княжна, но тут же взяла себя в руки. — Благодарю за оказанное доверие, — проговорила она другим тоном. — Отец будет рад.

— Что ж, отлично! — довольно потёр ладони Глеб Станиславович. — Тогда оставляю господина барона на ваше попечение, Анна Петровна. Вы в хороших руках, — он поклонился сначала девушке, затем мне и быстро вышел.

Я думал, что здоровяки последуют за ним, но они остались. Значит, охраняли княжну.

Девушка пересела на освободившийся стул. Её прямая осанка, сдержанные жесты, ровный голос — всё выдавало человека с аристократическим воспитанием и чувством собственного достоинства. При этом княжна обладала незаурядной внешностью. Даже по самым придирчивым критериям её можно считать красавицей.

— Мне очень жаль, что так случилось, — сказала она. Кажется, вполне искренне. Хотя кто поймёт этих аристократов? Уверен, у них на мой счёт уже дюжина планов зародилась, один другого лучше. — Но жизнь продолжается. Правда?

— Безусловно, — кивнул я. — Когда мы сможем отсюда убраться? Ненавижу больницы.

— Я переговорю с доктором. Как только он разрешит, так сразу.