Цена империи. Фактор нестабильности - Влад Тарханов Страница 4

—Хорошо. Половина той суммы. Но при этом отказ от финансирования революционеров — любых мастей. И это должно быть закреплено законом. Прошу учесть, что финансист, который кормит террористов станет мишенью уже для моих спецслужб. И мне достаточно будет косвенных улик.

—Но я же не могу вот так, это частные капиталы…— король-то сдулся. Гут!

—А ты объясни частному капиталу, что в гробу ему деньги не будут нужны, тем более, что надо будет еще в гроб попасть. Могут и не найти, что в тот гроб положить. В ответ Россия обязуется не поддерживать ирландских или шотландских сепаратистов. Например.

—Хм… это хоть что-то…

—И еще, Британия не мешает естественному расширению России по ее сухопутным границам, мы же обязуемся не смотреть в сторону Индии и отказываемся от ведения крейсерской войны на торговых коммуникациях, я готов пересмотреть нашу судостроительную программу ради этого.

А дальше началась торговля, к которой присоединились уже другие специалисты — дипломаты и военные.

Генри Понсонби

После скоропостижной смерти любимой нами королевы Виктории я был уверен, что окажусь не у дел. Тем не менее, Эдуард решил меня оставить и в качестве своего доверенного лица, тем более, убедившись в том, насколько щепетильно и честно я вел все финансовые дела королевской семьи. Я никогда не считал принца человеком легкомысленным, да, у него была большая слабость — женщины, но таков он по сути своей, и нечего особенно пенять на правителя, мало ли у кого какие недостатки или достоинства, это с какой точки посмотреть. Наше противостояние с Россией зашло в тупик, причем выходом из него могла стать война и только война. Необъявленная, она уже шла более полувека. Но этот дурацкий взрыв в Зимнем… Хуже всего было то, что всплыло наше участие в этом деле. Это было очень плохо. Огромная ошибки Дизраэлли: он подобрал не тех людей, которым можно было бы доверить такое сложное дело. Вот и получилось, что при попытке создать коалицию против России от нас отвернулись все монархи Европы. Методы наших секретных служб стали для них красной тряпкой. Если на Германию мы не рассчитывали, то резкий отказ Франца Иосифа с последующей нотацией нашему послу, что такие методы борьбы с монархами есть невозможными, оказалось весьма неприятным фактором. А еще и итальянские корольки… вот уж… монархи… а все туда же, нос ворочать! Репутационные потери империи оказались слишком велики. Даже во Франции мы не могли найти поддержки, нам ее обещали, но никто не спешил эти обещания выполнять. Начинать войну с Россией, не имея пехоты, которая будет действовать на полях сражений… У нас прекрасный флот, но армия не настолько сильна и занята колониями. Нельзя быть сильным во всем. А тут еще и в Турции начались проблемы. Мы вели переговоры со Стамбулом о выкупе их доли в Суэцком канале, а наши агенты изо всех сил продвигали идею независимого Египта, оставалось только дать отмашку… Но что-то пошло не так. И пока что Турция совершенно не хочет влезать ни в какие авантюры против России. И это самый неприятный момент. Ну что же, империя умеет ждать. К сожалению, против чего мы не смогли быстро найти оружия, так это от торговой войны с империей Романовых. Слишком много стали терять наши торговцы, особенно их взбесили потери от навигатского акта, неслыханная дерзость — обратить против нас наше же оружие! Посчитав потери, неполученную выгоду и необходимость перенастраивать нашу торговлю под поставки сырья, которое раньше шло из России, мы вынуждены были согласиться на переговоры. При этом Михаил очень четко показал, кто в данной ситуации хозяин положения. И хотя переговоры проходят на нейтральной территории, но все-таки король Эдуард вынужден идти навстречу пожеланиям императора, хотя бы для того, чтобы мы смогли лучше подготовиться к войне с этим опасным противником. Почему Готланд? Почему именно Висбю? Мне кажется, что царь хотел показать нам, что этот город когда-то был завоеван Россией, но потом они вернули его Швеции, уступив по итогам мира. Это знак: мол, мы можем быть грозными, а можем быть и великодушными. И условия договора, как и секретные статьи к нему нам весьма невыгодны, но ведь сказал канцлер Бисмарк, что договоренности с русскими не стоят бумаги, на которой их написали? ^[3]

Так что да, мы подпишем Готландский договор, по которому будут урегулированы все противоречия между двумя великими империями, вкупе с четким разделением сфер влияния в средней Азии. Русские интересы не касаются Афганистана и Индии, мы же не лезем в Бухару и Коканд, и вообще в те земли, которые сейчас аккуратно выверяют по картам наши военные. Ну что же, пока все остальные заняты тем, что утрясают бумаги и вычитывают буквы соглашения, пойду-ка я пройдусь, тем более, что тут у меня встреча одна намечается.

Когда-то этот город был одним из торговых центров Европы. Почти тысячу лет назад здесь был торг, куда приходило серебро из Востока, которое становилось кровью экономики всей Европы. Став важным торговым центром Висбю процветал, мощная крепость, множество церквей, большой порт, что еще нужно иметь для развития? Город вступил в могущественный Ганзейский союз, вот только склоки внутри союза его и погубили. Не иноземные захватчики, а купцы вольного ганзейского города Любека вторглись на Готланд и разрушили город и порт до основания: конкуренты на Балтике им не были нужны. Поле этого погрома Висбю не восстановился. Теперь это небольшой приятный городок, в Ботаническом саду которого был установлен павильон, в котором и происходила встреча. Еще бы пара недель и Финский залив сковало бы льдом, и встречу бы перенесли, а пока что… Я нахожу недалеко от ратуши кафе, в котором меня уже ждет весьма представительный человек, к тому же пунктуальный, как сам король. Он сидит в углу помещения, от посетителей его прикрывает большой куст какого-то экзотического растения, в общем, он выбрал весьма удобную позицию для переговоров.

—Добрый день, господин барон!— приветствуя я этого господина. Он тучен, одет в роскошный костюм-тройку, пальто висит на вешалке, да, барон Луйс-Герхард де-Гер-аф-Фислонг, первый премьер-министр Швеции, человек богатый и солидный. Солидность во всем — и его монументальном, как будто высеченном из грубого камня лице с густыми бровями, крупным носом и седыми бакенбардами, и в тяжелом взгляде из-под мохнатых бровей, и в презрительно сжатых губах, которые он чуть пошевелил, произнеся:

—Добрый день, сэр Генри.

После столь приветливого дебюта встречи я взял небольшую паузу, заказав себе кофе и стал пристально изучать своего визави. Он же даже мельком не взглянул в мою сторону, как будто я не был ему интересен. Ну что же, будем играть теми картами, что есть в наличии.