Тени и химеры - Тифен Сиовель Страница 4

– Это было прекрасно, спасибо, – сказал Эней, когда ветер унес последние ноты. – Теперь моя очередь спеть что-нибудь. Пять лет назад я провел свою первую большую военную кампанию с Касеном. Нам едва исполнилось по двадцать лет. Мы отправлялись на передовую афинской армии. Никто и никогда не видел столько спартанцев, марширующих строевым шагом, и мы попали в бурю, такую, что вся кожа скрипела от песка. Мы с Касеном придумали небольшую песенку по этому поводу.

В мелодии, которую он пел во всю мощь своих легких, не было ничего грустного. Она была близка к чарующим напевам, которые они слышали в военном лагере в Древней Греции, и могла бы быть прекрасной, если бы Энею медведь на ухо не наступил.

В знак уважения к его умершему другу они слушали молча.

– Очень красиво, – неуверенно сказала Лиз, когда он допел.

– Да, очень трогательно, – негромко добавил Энндал.

Леонель резко затормозил и повернулся к Энею, и все вынужденно остановились.

– Честное слово, Эней, ты поешь отвратительно. – Брисеида напряглась, но Эней улыбнулся, а затем рассмеялся.

– Откровенно говоря, мне все равно. Я на несколько веков старше вас всех, и как предок заявляю, что имею право петь все, что мне нравится! Вот одна из песен, которую придумал командир моей группы.

И он запел вторую балладу во всю мощь своих легких, совершенно безумную и необычную.

– Он не только не умеет сражаться, но и петь, – пробормотал Менг Чу.

– И все же в тишине идти было не так уж и плохо! – заметил Леонель.

Тут Эней заголосил громче. Леонель запел военный марш, который он выучил в прошлом году, когда находился в окопах Первой мировой войны.

– Эй, а не пора ли уже замолчать? – крикнула Лиз, идущая впереди.

– Вы, белые, один краше другого, – проворчал Оанко, а затем запел новую песню, на этот раз гораздо более агрессивную и пронзительную.

– Оанко! – воскликнула Лиз.

– Вас невозможно слушать, поэтому я импровизирую!

– Ему не хватает воспитания, – пробурчал Менг Чу.

И он добавил к неловкому трио заливистый гимн китайской выдержанности. Улыбаясь, Энндал добавил свою средневековую песнь, и, поскольку никто не хотел уступать, возникла полная какофония. Оставалось только одно решение – присоединиться к небесному концерту: Брисеида в свою очередь запела «Frère Jacques, sonnez les matines», как будто эта мелодия должна была открыть дверь в рай.

– Думаете, мне слабо? – сказала Лиз. – Думаете, что сможете стать звездой, которой являюсь я в тридцать пятом веке, не умея пользоваться своим голосом? Подождите… ВОН ТАМ! Что это?

Лиз указала на кучевое облако, беспечно плывущее на восток. Из тумана появилась тень. Облако рассеялось, и перед ними предстала группа путников, стоящих в одну шеренгу и одетых в белые туники. Они стояли неподвижно, держась за руки и глядя настороженно.

– Эй! Сюда! – закричал Энндал, не решаясь отпустить руку Лиз, чтобы взмахнуть им. – Доброго дня вам!

Наконец-то люди! Старый мудрец из пустыни уверял их, что в Мире Снов блуждают и другие группы, похожие на их, но друзья никогда не встречали ни одной.

– Думаете, они понимают нас? – спросил Оанко.

– Почему бы нет? – размышляла Брисеида вслух.

Хотя они были из разных миров, все в их группе понимали друг друга, хотя это до сих пор остается необъяснимым. Почему в отношении других участников сопротивления должно быть по-другому?

– Чего они там делают? – спросил Леонель.

– Эй! – закричала Лиз. – Мы здесь! МЫ ЗДЕСЬ!

Наконец незнакомцы очнулись от оцепенения и снова отправились в путь. Их маршрут пролегал перпендикулярно траектории группы Брисеида, только на три метра выше. Вскоре одиночная колонна уже рассекала воздух над их головами.

– Боже, как вы кричите! – сказал высокий чернокожий мужчина с гладким черепом. – Нам было интересно, что за крики доносятся с другой стороны кучевых облаков.

– В Китайской опере не принято кричать, – ответил Менг Чу, – нужно петь мелодично.

– Мы пытаемся хоть как-то расслабиться, – сказал Энндал. – Вы представить себе не можете, как мы рады вас видеть! Так вы тоже путешествуете между эпохами?

– Естественно.

– Вас тоже направил сюда старец из пустыни? – добавил Леонель.

– Кто еще, как не он? Мы бы пожали вам руки, – ответил высокий чернокожий мужчина, – но, думаю, лучше обойдемся без этого.

– Мы не обидимся, – заверила Лиз. – Так откуда вы?

Новоприбывшие уже побывали в трех временных пространствах: на африканских равнинах за три тысячи лет до нашей эры, в Мексике в десятом веке и в Австралии в восемнадцатом веке. Они были довольны своими открытиями.

Каждый из них нес на спине что-то вроде сачка для бабочек, прикрепленного к рюкзаку.

– Они нужны, чтобы ловить идеи, – заверила их молодая женщина, заметив любопытные взгляды.

Розовые косички придавали ей детский вид, поэтому к ней было тяжело серьезно относиться.

– Идеи?

– Те, которые парят в воздухе. Вы можете путешествовать, работать, шпионить, делать все, что угодно, но без идей далеко не продвинетесь.

Они непонимающе смотрели на нее.

– Вы когда-нибудь задумывались, откуда берутся ваши идеи? – поинтересовался высокий чернокожий мужчина.

– Я всегда считала, что они появляются у меня в голове, – призналась Лиз. Темноволосый мужчина, подстриженный «под горшок», в ужасе покачал головой.

– Идеи создаются из цветов сновидений, которые могут собирать только феи. Вы сажаете свои цветы в Мире Снов, но ваши вестники, феи, заботятся о распространении пыльцы в реальном мире, чтобы вы могли ею воспользоваться. Легенда гласит, что первая фея, собравшая урожай идей, была безумно влюблена в мужчину. Для того чтобы у него появилось время для возлюбленной, он должен был научиться смотреть на свою жизнь по-другому. Поэтому фея подарила ему первую идею человечества – понятие времени. Благодаря этому мужчина смог заглянуть в будущее, представить себе возделывание земли и изобрести инструменты, которые освободили бы ему время. Таким образом, они жили счастливо на протяжении всей жизни человека. Когда человек умер, маленькая фея была так опечалена, что решила распространить идеи по всему миру в память о нем. Другие феи сочли эту игру забавной и стали подражать ей. И теперь тысячи маленьких фей разбрасывают идеи по всему миру. Но в реальном мире идеи очень изменчивы. Но для начала их нужно поймать. А потом использовать. И ловец идей подходит как ничто другое.

– Они уже помогли вам? – спросил Энндал.

– Благодаря ловцам мы узнали много нового, – сказала молодая женщина, задрав свой маленький остренький носик. – Цитадель принимает своих студентов на девять месяцев. Они проживают в группах согласно своей национальности и вместе с остальными находятся в общих помещениях. Некоторые присоединяются к Элите, но многие не завершают обучение.