Сколль. Холод и мгла - Яр Серебров Страница 4

— Дядя Андрей, а я теперь у вас жить буду?

— Верно.

— Мне баба Аня сказала вас во всём слушаться.

— Хорошая у тебя бабушка была, правильно сказала.

— А правда, что Солнце погаснет? Бабка в последние дни только об этом и говорила…

— Правда.

— Не хочу!

— Не плачь, — сказал я как можно мягче. — Знаешь, что такое телескоп?

— Ага, — всхлипнул Алёша.

— У меня на даче есть. Большой!

— Ух ты! Дадите посмотреть? — мальчик перестал реветь.

— Конечно, мы сейчас едем в Москву, а вот когда вернёмся на дачу, будешь в него смотреть. А ты знаешь, почему телескоп увеличивает звезды?

— Неа…

В дороге я как мог старался немного разговорить мальчика, отвлечь от горя. Приехав в Москву, оставил Алёшу у сестры, а сам отправился в лабораторию к своему хорошему знакомому Сергею Сергеевичу. Величина! Начальник отдела роста института кристаллографии подрабатывал на жизнь геммологической оценкой. В камнях он лучше любого ювелира разбирался. Немолодой профессор, внимательно осмотрев кулон, присвистнул:

— Вот что я тебе скажу, Андрей, двадцать семь карат! Чистейший голубой бриллиант индийской огранки. Даже не буду спрашивать, откуда он у тебя, но поверь старику, лучше никому в России не показывай, иначе до вечера не доживешь. Если хочешь продать, найди к кому обратиться в Европе — аукционы с историей, крупные ювелирные дома, а лучше на Антверпенскую биржу.

— Сергей Сергеевич, неужели всё так серьезно?

— А ты как думал?! Слышал про брильянт «Голубой Винстон»?

— Нет.

— Его продали за двадцать один миллион долларов, а твой и чище, и вдвое крупней.

— Ого!

— Аккуратней, Андрей. С такими вещами не шутят.

— Понял. Спасибо за совет.

Вернувшись домой вскрыл конверт. Там было всего две бумаги, желтый, затертый до дыр на сгибах, пергамент с нарисованной на старинный манер китайской картой, с обозначениями и подписями, какими-то закорючками и пометками на древнерусском языке. Итиль, Сухой Каркагон — и всё в таком духе. На карте отражено нижнее течение Волги и её дельта, чтобы это понять большого ума не нужно. Какие-то значки, стрелки… Сокровища?!

Второй листок, исписанный каллиграфическими почерком, на вполне себе современной бумаге развеял сомнения:

«Если вы читаете это письмо, значит, я уже мертва. Эта карта передавалась в нашей семье из поколения в поколение. По семейному преданию, она вместе с бриллиантом досталась от нашего дальнего предка — ушкуйника Фрола, служившего под началом воеводы Игната. Завещано, без крайней нужды не ходить на место, где спрятаны сокровища великие. Традиции мы чтили, денег у нашей семьи всегда хватало, и карту мы не трогали. Не знаю, что за сокровища там спрятаны. Думаю, время пришло. Иди и возьми! Заклинаю, спаси моего правнука! Да поможет вам бог!»

Внизу подпись: «Фролова Анна Петровна», и дата «7 декабря 2020».

Н-да. Дела. Не будь у меня старинного бриллианта, в жизни бы не поверил, а так поеду, обязательно поеду. Только прежде карту следует расшифровать.

* * *

Через пару дней с Алёшей выехали на дачу. К дому я не подъехал, въезд перегораживал джип «Wrangler» цвета хаки с открытым багажником, литыми дисками и большими колесами с глубоким протектором. Навстречу вышли двое мужчин.

— Серёга, — протянул руку курносый парень с открытым лицом, лет тридцати на вид.

— Андрей, — представился и я. — А вы, собственно говоря…

— Мы вас ещё со вчерашнего дня дожидаемся, — ответил второй, постарше, и представился, — Вадим…

Вадиму за сорок. Выправка, рубленные, словно топором, черты лица, виски слега тронуты сединой, через бровь и скулу — шрам. Оба в камуфляже. Военные что ли?

— Э-э-э. Как понимаю, вы по объекту Сколль? Угадал?

— Так точно. Из-за этой зверюги к вам приехали.

— Тогда пойдёмте в дом. Нечего пороги оббивать.

Алёшка сразу занялся делом. В доме полно интересного: рельефные глобусы планет, модели звёзд, научные игрушки, которые я тащил с фестивалей по занимательной науке, теллурий — прибор для наглядной демонстрации годового движения Земли вокруг Солнца и суточного вращения Земли вокруг своей оси, а уж когда парень увидел настоящий телескоп — вцепился в него и больше не отходил, всё было ему интересно.

Ребята оказались, ни много ни мало, сурвалвелистами или, по-нашему, выживальщиками. Движение с начала века выросло и окрепло. Постепенно, от групп в социальных сетях люди перешли к накоплению запасов и постройке бункеров. Их тридцать два человека, живут частью в Калужской, частью в Московской областях, знакомы друг с другом много лет.

В сети я нашумел, вот и заглянули на огонёк с целью сманить к себе. Похоже им понравились советы с моего сайта, да и доводы видимо показались заслуживающими внимания. На ловца, как говорится, и зверь бежит. В сложившихся обстоятельствах я уже начал думать о бункере и свою трёшку на Ленинском выставил на продажу. Разговор затянулся до позднего вечера и продолжился за чашечкой коньяка.

— Андрей Владимирович, так как вам наш проект?

— Вадим. Давай без отчества.

— Ну вы всё же доктор наук! — поднял он палец вверх. — С уважением надо!

— Да ладно вам… — я отмахнулся.

— Ну так что скажите?

— Честно ответить, или как?

— Лучше первое.

— Тогда не обижайтесь. Ваш проект бункера — полная чушь. Рассчитан он, как я понимаю, на ядерную катастрофу, но абсолютно не приспособлен для такого стремительного падения температуры. Впрочем, как и другие подобные сооружения.

В самом тяжёлом случае, при многостороннем обмене боеголовками и целенаправленном подрыве угольных пластов, температура упадёт всего на несколько градусов, что не идёт ни в какое сравнение с тем, что нам предстоит.

В истории человечества уже было похоже событие — извержение супервулкана Тоба. Миллиарды тонн вулканического пепла, попавшие в атмосферу, привели к уменьшению поступления света всего на пару процентов, и вулканическая зима привела к тому, что температура на всей планете снизилась на два-три градуса. Вроде ерунда, копейки! Но и этого хватило чтобы численность человеческой популяции сократилась до десяти тысяч человек.

По сравнению с грядущей катастрофой вулканическая зима — детский сад! Как только Сколль заморозит Солнце, температура начнёт немедленно падать. Через два дня везде, даже в тропиках, поверхность Земли покроет лёд. Спустя неделю температура опустится ниже минус двадцати градусов Цельсия, а через год похолодает до минус ста градусов, после чего, в течении семи лет температура будет постепенно падать до минус двухсот шести градусов. Скорее всего всё будет значительно хуже, мои расчёты не учитывают зону холода, которая образуется вокруг Солнца.