Последний солдат - Алекс Шу Страница 4

Чувствую, что шок от обрушившейся на меня информации может привести к потере сознания. Меня мутит. Кровавая капля летит из носа, расплываясь на учебнике уродливой бесформенной кляксой.

– Шелестов, тебе плохо? – краем сознания замечаю встревоженный взгляд исторички. – Немедленно к врачу. Амосов, проводи его до медкабинета.

Под сочувствующими взглядами одноклассников, поддерживаемый Пашей за руку, медленно выхожу из класса. Амосов судорожно вцепился в мой локоть. Боится, наверно, что грохнусь в обморок. Раздается негромкий хлопок закрывающейся за нами двери. В оглушительной тишине он звучит как выстрел и заставляет меня вздрогнуть.

«Совсем нервы ни к черту стали», – констатирую факт. Последние события в Белом доме, моя смерть и этот перенос в детство все-таки немного выбили меня из колеи.

– Да отпусти ты меня, – злобно выдергиваю свой локоть из Пашкиной ладошки, – сам дойду, не калека.

Бодро шагаю в медкабинет. Слава богу, помню еще, где он находится. Чуть сзади плетется Паша.

Через пару минут, после небольшого осмотра, я уже лежу в медицинском школьном кабинете с градусником под мышкой. Здесь все стерильно и сверкает белизной. Моя тушка вольготно развалилась на накрахмаленной простыне, наброшенной на белоснежный топчан, удобно устроилась на подушке, похожей на большой ком снега, глаза невольно устремлены на меловой потолок. Недалеко, в хрустящем новеньком халате ослепительно молочного цвета за коричневым столом (единственный предмет мебели другой расцветки, слава богу) сидит и что-то сосредоточенно пишет на листке полная женщина лет тридцати пяти. Это Зинаида Павловна – наша школьная медсестра. Она откладывает ручку и прикладывает к поверхности бумаги печать.

Заметив мой взгляд, она поворачивается ко мне.

– Ну что, Шелестов, как самочувствие? – интересуется медсестра.

– Нормально, – отвечаю я. Я действительно в порядке. От шока, вызванного неожиданным информационным ударом, оправился полностью. Но идти обратно на уроки я не хочу. После всего произошедшего нет желания сегодня сидеть за партой и отвечать на глупые вопросы одноклассников. Лучше домой пойду. Мне есть о чем поразмыслить. Поэтому страдальческая гримаса лица просто вопиет, что я нагло обманываю простодушную добрую женщину, и мне на самом деле ужасно плохо.

Медсестра берет у меня градусник и задумчиво его рассматривает. 36 и 6. Норма.

– Ладно, Алексей, – в глазах Зинаиды Павловны мне чудится огонек усмешки, – я тебя освобождаю от занятий на день. Можешь сказать классному руководителю, что я тебя отпустила. Полежи дома, восстановись. Но завтра чтобы был в школе как штык. Договорились?

– Договорились, – вздыхаю я.

– Вот и хорошо, – кивает медсестра, – всего доброго.

Она отворачивается, кладет градусник в картонный футляр и прячет его в ящик стола.

Я поднимаюсь, застегиваю рубашку, бормочу «до свидания» и шагаю обратно.

Когда захожу в кабинет, что-то вдохновенно рассказывающая Вера замолкает. Весь 10-А с любопытством таращится на меня. Это немного раздражает.

Информирую историчку, что меня отпустили с уроков. После утвердительного кивка иду к своей парте. Начинаю складывать учебник и тетрадки в сумку и ловлю на себе сочувствующий взгляд своей соседки по парте. Аня хочет что-то мне сказать, но не решается.

«А девчонка настоящая красавица», – мысленно отмечаю про себя. Тонкие черты лица, большие зеленые глаза, черные волосы цвета воронова крыла, в сочетании с белоснежной кожей производят потрясающее впечатление.

Через пару лет мужики будут падать к ее ногам штабелями. Да и сейчас девушка выглядит великолепно. Изящные руки с длинными пальчиками и стройная фигура с высокой грудью, обтянутой школьным фартуком, завершают соблазнительный образ.

Чувствую возбуждение. Проклятые подростковые гормоны! Чтобы спастись от наваждения, приходится срочно переключаться. Герой Челентано в «Укрощении строптивого» в таких случаях увлеченно рубил дрова. У меня поблизости топора и дров нет, поэтому быстро прогоняю в уме текст присяги, выученный наизусть. «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников». Фуххх, помогло. Все-таки подростковая гиперсексуальность в сочетании с сознанием взрослого мужика страшная вещь.

Уже выходя из класса, краем глаза фиксирую злорадную насмешку Недельского. Интересно, чего этот поклонник блатной романтики так перевозбудился?

До дома я дошел быстро. Ввалился в прихожую. Мама уже убежала на работу в свой НИИ.

На тумбочке лежит записка. «Сына, в холодильнике борщ, гречка и котлеты. Звонил Игорь Семенович. Просил сказать, что тренировка переносится на 18.00. Не забудь!» Забудешь тут, когда об этом постоянно напоминают.

Интересно, а где отец? Наверно, в очередной командировке. Я аккуратно ставлю сумку в коридоре, избавляюсь от школьной формы и с размаху плюхаюсь на жалобно скрипнувший диван.

«Итак, что мы имеем? Каким-то чудом, волею Божьей или с помощью других высших сил, я перенесся в свое же тело на пятнадцать лет назад. Теперь есть два варианта. Первый: построить свою жизнь по-другому, опять упиваясь молодостью и используя все представившиеся возможности. Второй: попытаться спасти Родину от развала, а людей от грядущих испытаний. Наслаждаться жизнью, зная о том, что готовит нам будущее, я просто не смогу. Буду чувствовать себя гнидой и предателем, зная о многих тысячах убитых в межнациональных конфликтах, изгнанных из своего дома, лишенных последних сбережений и умирающих в нищете ветеранах.

Но что я могу сделать один? Ничего. И вообще это смешно, шестнадцатилетний пацан против партийной мафии, пятнистого иуды и всех сил, уничтожающих СССР. Просто сюжет для американских комиксов. Бэтмен, Супермен и Леша Шелестов – три великих героя. Где мой черный костюм и супероружие? Ха, ха, ха – три раза. Бред какой-то.

Но сидеть и наблюдать, как уничтожают Родину, тоже не выход. Значит, впрягаться все-таки придется. Что у меня есть? Мозги и знания 31-летнего мужика, навыки рукопашного боя и стрельбы, опыт боестолкновений с моджахедами в гористой местности, руководство разведгруппами, офицерская подготовка. Не так уж и мало. Получается, у меня имеется лет десять-двенадцать, чтобы разработать и реализовать план по спасению СССР. Вот от этого и будем отталкиваться».

Охваченный раздумьями, я сам не заметил, как задремал, а потом провалился в тяжелый беспокойный сон.

Из забытья меня вырывает пронзительная трель звонка. Умели их делать в СССР, ничего не скажешь. Такой визг и мертвого из могилы поднимет. Вскакиваю с дивана, обуваю тапки и плетусь в прихожую. В глазке отражается серьезное лицо Вани Волкова и довольная мордаха Паши, выглядывающая из-за его широченных плеч. Щелкает поворачиваемый замок, и парни проходят в прихожую.