Сердце космоса - Марина Весенняя Страница 4

Очнуться с пониманием, что лежишь на чем-то невероятно жестком — отвратительно.

Очнуться и увидеть, что находишься в тесной белой камере, а от окружающего мира тебя отделяет прозрачный поликарбонат… Истинный ужас.

Ева подорвалась с места и едва удержалась на ногах. Ей показалось, что болит каждая клеточка, каждый миллиметр ее существа. Но это не остановило ни на мгновение. Неловкими движениями, как у новорожденного олененка, Ева подскочила к прозрачной преграде и заколотила по ней, готовая разбить руки в кровь, но вырваться на свободу. Или хотя бы получить ответы на миллион вопросов, которые вертелись в голове.

— Эй! Э-э-эй! — девушка била по перегородке ладонями, но толстый пластик и не думал даже шелохнуться.

"Что здесь происходит?" — в своем приступе паники, Ева не сразу заметила, что она не одна такая. Напротив, через коридор тянулись такие же белые камеры с прозрачными дверями-стенами. С такими же ничего не понимающими узниками. Кто-то сидел в углу своей камеры, обняв колени и спрятав в голову, кто-то раскачивался взад-вперед, сидя на краю кровати.

"Или того, что можно считать кроватью".

Кто-то был преисполнен сил и воинственного настроя, стараясь проломить крепкую преграду и вырваться на волю.

"Тщетно", — девушка села на койку, сообразив, что нет смысла тратить ни время, ни сил, которых и без того почти не было. Если она всем весом не заставила даже шелохнуться, хоть немного завибрировать это подобие стекла, то вряд ли получится его разбить. В лучшем случае — сломать механизм, из-за чего дверь вообще больше никогда не откроется.

"Зашибись", — Ева опустила ладони на колени, почти не удивившись, что коснулась кожи. Одежды, в которой она была в последний раз, как себя помнит — больше нет. Только белые плотные трусы и тугая полоска, стягивающая грудь, из того же материала, что и нижняя часть комплекта.

Ноги босы, на руках следы от игл.

"А ведь я тут не первый день", — Ева смотрела, как в одних местах проколы кожи были совсем свежие, а в других оставались только легкие синяки, которые уже начали рассасываться. Порез на пальце, который Ева получила в машине, уже начал затягиваться.

— Съездила на романтик в лесу, — девушке безумно хотелось упасть на мягкую подушку, но той попросту не было. Только жесткая лежанка с небольшим подъемом для головы. И голые стены.

Желудок заурчал, да с такой силой, что Ева схватилась за живот и немного согнулась.

От голода голова немного кружилась.

— Не злите их, — с истеричными нотками крикнул один из мужчин, что сидел в камере напротив, обхватив себя руками. Его просьба была направлена к буйному соседу из камеры справа, который никак не останавливался, и продолжал свои попытки выломать себе путь на свободу.

— Хрен я еще раз с ними пойду! Твари! — внутренняя злость придавала мужчине сил, он начал только активнее долбиться в прозрачную преграду плечом.

— С ума сойти можно, — прошептала Ева, стараясь не поддаваться панике. Чем больше она сидела, тем больше слышала. Плач за стеной, кто-то жалобно скулил и громко всхлипывал. Кто-то стонал. Кто-то ругался, подхватив боевое настроение буйного товарища.

— Рома! Аня! — девушка вновь подошла к прозрачной преграде и позвала бывшего парня и "подругу", желая узнать — возможно, они тоже тут.

Ответа не последовало. Зато Ева услышала шаги и интуитивно прижалась к стене. Словно был хотя бы один шанс остаться незамеченной в камере, которая идеально просматривается. Нигде не спрятаться. Разве что стать еще бледнее и слиться с белыми стенами своей клетки.

Первым Ева увидела мужчину, не очень высокого, плотного телосложения в белой форме, похожей на костюм аквалангиста. Разве что обычно на неопрене не бывает объемных жестких вставок, во всяком случае Ева такого не помнила. А вот лицо мужчины заставило девушку побледнеть от ужаса. Очень похожее на человеческое, но все-таки не совсем. Глубоко посаженные полностью черные глаза, практически отсутствующий нос — лишь небольшое возвышение возле ноздрей, которые придавали лицу змеиные очертания. Тонкие губы-ниточки.

Ева вжалась в угол сильнее, испытывая животный страх перед кем-то, кто представлял опасность. Не подозревая, что бояться стоит совершенно другую персону.

Генерал Идел Ко Р’Хан, оказался возле камеры через несколько секунд после появления первого инопланетянина.

Гигант с темной землистой кожей, похожей на пересохшую глину, с наростами на голове, похожими на пробивающиеся рога, вышагивал медленно, но не отставал, ширина шага позволяла.

Ева слышала, что двое что-то обсуждают и догадывалась, что речь про нее — кивки, взгляды, от которых хотелось спрятаться еще сильнее. Ни слова на неизвестном языке понять не представлялось возможным, интонации тоже ни о чем не говорили.

"Нет", — глаза девушки округлились, когда она поняла, что дверь ее темницы начала медленно отползать, исчезая в стене.

— Нет! — возглас протеста, к которому никто бы не прислушался.

— В мою комнату, — холодно велел Идел Ко Р’Хан, оставляя возню с упирающейся особью своим подчиненным.

— Нет! Отпустите, — тот, что в белой форме, подозвал еще двоих таких же, которые схватили Еву за руки. Девушка пыталась вывернуться, но держали ее крепко.

— Отпустите! — уже голос из другой камеры. Мужчина, до этого сидевший на своей кровати более-менее спокойно и тихо, подскочил к перегородке и принялся колотить по ней. За ним повторили еще несколько человек, оказавшихся ровно в том же положении пленников. Будто коллективный протест подействует на тех, кто, вероятнее всего, и языка-то русского не понимают.

— Не стоит, — спокойно уточнил главный исследователь, обращаясь к своим помощникам, когда один из них потянулся за инъекцией усыпляющего. Слишком хорошо мужчина знал о предпочтениях генерала.

"Каждую экспедицию", — исследователь молча наблюдал, как уводят девушку, которая демонстрировала удивительное сопротивление. Конечно, ей не хватало сил, чтобы справиться с двумя крепкими охранниками, но то, что она показывала сейчас, разительно отличалось от ее прошлых пробуждений. От вялой, полусонной и заторможенной особи не осталось и намека. Громкая, кричащая, пытается укусить.