Рыжик - Павел Ионов Страница 4

Прикрыв глаза, я просто сидела и старалась отрешиться от свалившихся на мою голову неприятностей. Солнышко грело лицо, ласковый ветерок его обдувал. Пока что жить можно…

Заскрипели камешки под чьими-то ногами и этот кто-то закрыл мне солнце. Надеясь, что этот наглец свалит подальше, я продолжала сидеть с закрытыми глазами.

— Девушка, а что вы тут одна скучаете? — раздался мужской голос с интонациями записного Казановы. Я промолчала, надеясь, что он свалит в туман. Но тот всё не унимался.

— Как вас зовут, такую красивую и грустную? Меня вот Алексей зовут. Я лётчик-истребитель наших героических Военно-Воздушных сил!

Пришлось открыть глаза, чтобы глянуть на этого хама-лётчика. Напротив моей скамейки стоял среднего роста парень в больничном халате. Темноволосый, с небольшими франтоватыми усиками. Увидев, что я открыла глаза, тот заметно обрадовался. Зря конечно…

— И на чём же летает этот храбрый лётчик-истребитель наших героических Военно-Воздушных сил? — со скрытым сарказмом спросила я.

Тот сарказма не понял. Или просто не обратил внимания.

— Я летаю на лучших советских новейших самолётах! На Яках! — с апломбом заявил мне он.

— А я то, глупая, думала, что Вы в госпитале лежите. — усмехнулась уже открыто я.

Мой оппонент заметно покраснел.

— Ну да, сейчас в госпитале. Но вообще я лётчик-истребитель!

— И как же такой героический лётчик, летающий на ЛУЧШИХ СОВЕТСКИХ НОВЕЙШИХ САМОЛЕТАХ, НА ЯКАХ, попал в госпиталь? Неужели его враги сбили? Это что ж получается? У нас лучший самолёт, а лётчик попал в госпиталь. Значит плохой лётчик, если его сбили враги на худших самолётах! И где интересно они его сумели сбить в мирное пока время? А во время войны наверное сразу убьют? Но он, вместо того, чтобы учить, как лучше летать, стоит и мешает мне отдыхать!

Раздался натуральный ржач! Оказывается вокруг собралась довольно большая толпа народу. Человек десять наверно. А я и не заметила.

— Иди Лёха, матчасть учи! Не будешь в другой раз биться при посадке! — раздались крики.

Тот покраснел, как рак, хотел что-то возразить, но махнул рукой и прихрамывая ушел. Остальные зрители тоже стали расходиться. Я опять осталась одна. Но совсем не надолго.

Кто-то выдернул меня со скамейки и сжал так, что я только пискнуть успела.

— Маша! Ну наконец-то! А то я приезжал, а ты спишь, да спишь!

Меня сжимал и расцеловывал всё лицо военный лет так сорока примерно. Незнакомый и в то же время почему-то знакомый. От него повеяло чем-то таким знакомым, родным. Слезы сами побежали из глаз.

— Папа? — полувопросительно сказала я.

— Ну конечно же я!.. Или ты кого другого ждала? — улыбаясь, ответил военный.

Тут он заметил мои слезы и заметно испугался.

— Машенька, я тебе сделал больно? Ты прости меня! Просто, когда тебя ранило, и ты упала, как мертвая, и вся в крови, я сильно за тебя испугался! И Василия ещё убило, а у меня пистолет только, а эти всё стреляют и стреляют…

Он что-то ещё говорил, оправдывался, за то что меня ранило, а не его, а я просто таяла от счастья! У меня есть ПАПА! В той жизни я вырос безотцовщиной и часто завидовал тем, у кого отец есть.

Я погладила его по коротким светлым волосам. Приятно-то как, просто погладить папу по голове! Тот от неожиданности замолчал.

— Пап, ты у меня самый лучший! Я тебя очень-очень люблю! — и разревевшись, уткнулась ему в гимнастерку!

И пусть он не полковник, как я думала, а всего-навсего майор, пусть у него всего один-единственный орден Красной звезды, пусть… Зато это мой папа! Пусть я его и не помню совсем. Зато где-то глубоко внутри я знала! ЭТО МОЙ ПАПА!

Мы сидели с ним на скамейке. Я ревела, уткнувшись ему в грудь, а он гладил меня по спине и что-то говорил ласковое. А мне было так хорошо! Все накопившееся напряжение куда-то уходило. Стало легко-легко… Не помню по прошлой жизни такого. Только ради уже одного этого стоило попасть в это время.

Выплакалась я от всей души! Расслабилась. Чуть не уснула, обнимая отца. Но к сожалению, всё хорошее когда- нибудь, но заканчивается. Вот и отец мой, глянул на часы, и извиняясь, и смущаясь от этого, стал собираться. Служба! Отдал мне бумажный пакет с гостинцами для меня, поправил свою, мокрую от моих слёз, гимнастерку, поцеловал меня в лоб, и ушел. А я осталась.

Сидела ещё долго. Обитатели госпиталя меня не тревожили. Так, иногда мелькали вдалеке.

Вернувшись в свою палату, развернула бумагу. Там были конфеты-подушечки, несколько шоколадных конфет, большая шоколадка и яблоко! Где он смог найти яблоко в начале июня, я не знаю. Аккуратно всё сложив на прикроватную тумбочку, я улеглась на кровать и стала думать.

Это конечно просто прекрасно, что у меня есть такой героический отец. Комиссар истребительного полка. Насколько я помню из книг, хотя и читал не так часто, как хотелось, комиссары обычно не участвовали в боевых вылетах. Их задача — поддерживать боевой дух лётчиков и тому подобное. Есть большая вероятность, что он доживёт до конца войны. При мыслях о гипотетической гибели отца, где-то глубоко внутри всё сжималось и сами по себе начинали течь слёзы. Что-то осталось во мне от старой Маши. Её эмоции, реакции те же… Как я завизжала и укрылась одеялом, когда сообразила, что тот парень из коридора видит меня почти голую. Её это реакция, её точно! А как зеркало искала? Типично женское желание. А как почувствовала отца? Ведь я в первый раз его видел! Чисто на чувствах понял! Так что есть во мне что-то от Маши, точно есть…

Опять стук в дверь. Ещё один из ГБ пришёл. Но уже городской. Тоже записал, что я помню, пожелал скорейшего выздоровления и ушёл.

А потом пришла санитарка и принесла ужин. Я спросила, можно ли мне ходить в столовую со всеми? Та обещала спросить доктора. Ещё спросила у неё, где моя одежда? Оказывается, всё находится у кастелянши. Отстираное и отглаженное. А чемоданчик мой тоже там. Даже печать сургучную поставили. Я удивилась.

— Какой чемоданчик?

— Ну так твой же! С которым ты к отцу приехала! — теперь уже удивилась санитарка. — Ить ты на поезде как приехала, так потом на вас бандиты-то и напали за городом! Так что и вещички все, и докУменты все в сохранности лежат. Не беспокойся.

После ужина я опять лежала и думала о будущем. Получается, я, как дура, перед самой войной припёрлась к отцу. Наверно на каникулы приехала. А где интересно до этого жила? С мамой? А кто у нас мама? И где живёт? И почему не с папой вместе? Одни вопросы без ответов. Ну то, что приехала, то понятно. Каникулы. Войны в этом году не ожидалось. Вот и приехала девчонка к отцу. А куда кстати? Я так до сих пор и не знаю, что это за город и где находится. С этими мыслями и уснула.