Кукла легиона - Максим Ветров Страница 4

Темномеры клуба, способные засечь убийство или жесткое насилие, должны будут обнаружить мертвую террористку через несколько часов. Это в лучшем для них случае. К этому времени легион Цезерус уже сможет дать объяснения хозяевам клуба.

Поэтому спешить маленькой убийце было ровным счетом некуда. Спокойно выйдя из кабинки, девочка закрыла ее изнутри мельчайшим ментальным усилием. Выполнять такие простейшие операции для курсанта Цезеруса с помощью телепатии было плевым делом. Экстрасенсорика подсказывала убийце, что в ближайшие пару минут в туалет не ворвется ни одна полупьяная живая душа.

Девочка потратила эти пару минут на то, чтобы спокойно вымыть кинжал и руки от крови в ближайшей раковине.

— Первая из гадюк ликвидирована, — отчиталась она мысленно, вылавливая среди эмоционального хаоса в клубе ментальное поле трибуна. — Отправляюсь к цели. Теневод, догоняй.

— Принято, — прозвучал в голове спокойный женский голос.

Секундой позже, этот же голос передал сообщение второму диверсанту, что скрывался в толпе. Вновь проявившуюся ментальную сеть вражеской компании Мириа не могла не заметить. Но из-за шума чужих оборванных мыслей, разобрать, кому передавался мыслительный посыл, женщина не смогла. Однако, четко ощутила, что принявший сигнал человек находился совсем рядом с ней.

Все инстинкты оперативницы забили тревогу. Блондинка быстро огляделась, пытаясь уловить, откуда веяло столь сильной угрозой. Сердце сдавил непривычно противный страх. Примитивный, животный инстинкт выживания подталкивал ее к позорному побегу.

Мириа едва удерживала себя от того, чтобы попытаться выловить разум напарницы и попросить о помощи. Та же интуиция подсказывала, что на той стороне ее ждет еще более жуткая истина.

Нужно было действовать быстро. И по правилам. Если менталист терял спокойствие и оказывался в стрессовой ситуации, все экстрасенсорные способности быстро теряли силу вплоть до полного аннулирования потенциала. Так что Мириа поспешила отвлечься от дурных мыслей и успокоиться. Ее единственное спасение было в сохранении контроля, прежде всего, над самой собой.

— Простите, с вами все в порядке?

Легкое касание за плечо заставило девушку вздрогнуть всем телом. Оперативница резко обернулась на голос и едва не отправила на пол рефлекторным движением вставшего рядом официанта. Молодой парнишка таосец в белой рубашке и черной жилетке с легким испугом взглянул в глаза блондинке.

— Ну, ты меня и напугал, придурок! — громко заявила женщина, облегченно вздыхая.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — продолжал официант слегка смущенно.

Парнишке было лет шестнадцать-семнадцать. Для жителя Империи отличался довольно светлым оттенком кожи и непривычно высоким ростом. Впрочем, в этом он почти походил на среднестатистического подростка эйра. Только говорил с легким акцентом.

Буквально секундного беглого взгляда хватило Мирии, чтобы оценить этот невинный, в чем-то даже милый образ. Однако, мысль и отточенное предчувствие опасности сработали быстрее. Рука оперативницы взвилась ввысь, собирая на кончиках пальцев защитное заклинание. Одновременно с этим юноша произвел стремительное движение. Столь быстрое, что женщина даже не успела понять, что именно он сделал.

В следующий миг магия сама собой рассеялась, не завершив подготовку заклинания. А паренек смело шагнул к противнице и подхватил ее руку так, будто она приглашала его на танец. Его пальцы нагло легли на плечо Мирии, и он уверенно закружил ее в жутковатом подобии вальса.

На вытянутой руке блондинки сверкнула тонкая торчащая иголочка. Стоило ей заметить эту маленькую деталь, как следующая иголочка вонзилась в шею.

— Это уже четвертая, — спокойно сообщил юноша, ведя танец. Тело женщины бессильно следовало за ним. — Вы слишком невнимательны для боевика Инфениса. Впрочем, так нам будет проще.

— Что б тебя, — прошипела Мириа, пытаясь вернуть контроль над своим телом. Но посаженные в него иголочки сильно затрудняли процесс каким-то зачарованием. — Ты из легиона? Шавка армейская!

— Оскорбление противника равносильно признанию поражения, — меланхолично отозвался юноша. — Если не остается больше никаких преимуществ, в ход идет грубость. Прошу прощения, я не хотел показаться слишком жестким. Ничего личного. Мне жаль. Честно.