Бунтарь. За вольную волю! - Юрий Корчевский Страница 39

Михаил воспрянул духом. Во-первых, ополченцы верят ему, иначе разбежались бы. Во-вторых, отряд обучен, прошёл не один бой, опыт имеет, и он знает, что не подведут в трудный час, не дрогнут. В армии это важно, не один полководец решает исход битвы, а ещё и стойкость воинов, мужество.

– Тогда выступаем! – распорядился Михаил.

При себе пожитков никаких, всё в обозе осталось, из отягощений только оружие, его никто не бросил. Двинулись колонной по двое. У Михаила думки тяжкие – чем кормить, если денег почти нет? Едва на один хлеб хватит, да и то не на весь путь. Ратники ситуацию быстро уяснили, сами себе на прокорм добывали, да не грабежом, работой. Каждый до ополчения трудился, мастерство какое-либо имел. Вот и сейчас, зайдя в село, нанимались печь класть, перекрывать крышу, крыльцо поправить. Война с поляками многих мужиков выбила, мужские руки везде потребны. Денег у селян мало, а то и вовсе нет, отдавали продуктами – хлебом, сметаной, курицей, салом – кто чем богат. Переход затянулся, но их никто в Нижнем не ждал. В некоторых сёлах и баню устраивали, по очереди мылись. На войне главный враг, когда боёв нет, – это вши. Поэтому Михаил не упускал возможности вымыться мужикам, постричься, бельишко постирать.

Уже под Владимиром были, как пришлось с поляками сразиться. На перекрёстке лесных дорог столкнулись неожиданно. Поляков три десятка, конные гусары. Завидев оружных русских, сабли повыхватывали. Михаил сразу скомандовал:

– Всем в лес! По готовности стрелять из пищалей и луков!

И первым бросился за ели. Пороха было мало, у пищальников в берендейках на несколько выстрелов припасов. У лучников, коих пять оставалось, со стрелами тоже скверно, а пополнить негде было. Лучники первыми стрелы в гусар посылать стали. В лесу конному не разогнаться, да и строй держать невозможно. Бой сразу на отдельные схватки разбился. Пищальники стреляли с близкой дистанции, потому как стоит промахнуться – гусар второго шанса не оставит. А кроме того, при стрельбе в пять-десять саженей ни одна кираса от пули не убережёт. Ни гусары, ни ополченцы отступать не хотели, схватка до смерти шла, до последнего человека.

Михаил за густой елью стоял, когда гусар появился, Михаил из пистолета ему в голову выстрелил. Пистолет трофейный, ещё в бою под Дмитровом взят был. Едва успел оружие за пояс заткнуть, саблю выхватить, как второй гусар появился. Этот уже осторожничал, саблей ветви раздвигал. Михаила увидел, коня в сторону на пару саженей увёл, чтобы место освободить. А кто-то из лучников ему стрелой в лицо угодил. Рухнул поляк с лошади. Михаил даже обернуться не смог поглядеть, кто выручил. У убитого поляка на перевязи два пистолета. Михаил перевязь кожаную с убитого стянул, открыл полку – порох есть. Стало быть, заряжен пистолет, причём замок кремневый, а не фитильный, у ляхов оружие хорошее.

Рядом, невидимый за деревьями, шёл бой. Грохот выстрелов, крики на русском и польском, звон оружия. Михаил обежал ель, увидел гусара, тот саблей пытался зарубить пищальника, который подставлял под удары клинка пищаль, держа её обеими руками. Михаил взвёл курок, выстрелил гусару в спину. Пуля кирасу не пробила, но удар был силён. Гусар упал на шею коня, выронил саблю. Пищальник подскочил, перехватил пищаль за ствол и прикладом стал бить по голове ляха. Один удар, другой, третий. Уже кровь во все стороны летит, а пищальник в раж вошёл.

– Прокопий, остановись! Убил уже ты его! Лучше пищаль заряди.

Михаил дальше побежал, а уже бой стих. Михаил к опушке, поглядеть, не ушёл ли кто из гусар. Пустынна дорога. Михаил к лесу обернулся.

– Кто из отряда, выходи! Нет поляков!

Победа досталась дорогой ценой. За три десятка гусар тридцать пять жизней ополченцев положили. Если так дальше пойдёт, до Нижнего Новгорода отряд не доберётся. Дав людям передохнуть, Михаил распорядился собрать трофейное оружие, лошадей, убитых обыскать. Нашлись и деньги в кошелях, и у одного, вероятно старшего, бумаги в сумке. Михаил попробовал прочитать, да не получилось, польским языком не владел. Порвал бумагу в клочья. В ближайшем ручье умылись, одежонку отстирали, как могли.

В отряде осталось сорок человек, а лошадей два десятка, другие разбежались. Зато половина отряда теперь при конях. Даже помечталось Михаилу весь отряд на коней посадить. У поляков лошади крепкие, сытые, сёдла на конях добротные. В первую очередь легкораненых на лошадей посадили. Ещё на две лошади трофейное оружие. Жалко бросать в лесу сабли да пики – всё увязали в тюки, как хворост. Михаил справедливо полагал, что оружие пригодится, если новики в отряде появятся. Оружие всегда в цене было, зачем добром разбрасываться?

Но теперь впереди отряда конный дозорный ехал, Михаил периодически его менял. Промашку он допустил, не выставлял вперёд дозор, хотя бы и пеший. Дай дозорный сигнал, потерь бы меньше было, успели к бою изготовиться. Сам себя корил, но от ратников худого слова не услышал.

Отряд к Нижнему быстрее пошёл. Не подрабатывали, ночевали на придорожных постоялых дворах, где и кушали, расплачиваясь польскими монетами. И ратники повеселели. Еда горячая, ночёвка под крышей. И ногам отдых, поскольку на конях по очереди ехали.

Впереди город показался. Не дома или стены городские увидели, а блестящие купола церквей. Ратники перекрестились.

– Добрались!

В посадах Михаил расположил отряд на постоялом дворе. В городе дороже выйдет. А сам утром направился к городскому воеводе. В то время Нижегородская губерния делилась на три уезда – Нижегородский, Арзамасский и Балахнинский. В каждом были приказные избы во главе с воеводами. Городецкие земли относились к Юрьевцу. В Нижнем, как городе большом, были два воеводы. Первым и главным князь Александр Репнин, а вторым – князь Алексей Львов, который пришёл на помощь с войсками Андрею Алябьеву, осаждавшему Арзамас, занятый войском Тушинского вора.

Михаил, расспросив дорогу, направился в Нижегородский кремль, где находилась приказная изба. Ратники, стоявшие у ворот, не обратили на Михаила внимания.

В приказной избе малолюдно, тишина. Михаил замешкался. Куда идти? Дверей много. Ухватил за руку писаря, судя по чернильным пятнам на пальцах.

– Любезный, воеводу как найти?

– А тебе кто нужен? Репнин или Львов?

– Всё едино.

– Пойдём.

Писарь довёл до двери, вошёл. В большой комнате за столом сидели писари, скрипели перьями. Из комнаты вела ещё одна дверь.

– Тебе туда, – показал писарь.

Михаил, постучав, вошёл, представился:

– Князь Михаил Засекин.

Репнин, довольно пожилой человек, встал из-за стола, вышел, пожал руку.

– Какими судьбами, князь? Присаживайся, в ногах правды нет.

– Отряд привёл из-под Смоленска, после разгрома поляками.

– Вот даже как?

Репнин поглядел на Михаила с любопытством.

– И сколько же людей? Да оружны ли?

– Опытны, оружны, числом почти четыре десятка, половина конных.