Клей - Анна Веди Страница 39

– Никто не знает, где Макс? – ещё раз и погромче спрашивает девушка.

Ей опять никто не отвечает, как будто её нет или она невидимка. Она встаёт и подходит к двери, дёргает её, но та не открывается. Дёргает ещё раз, повернув ручку, но опять всё тщетно. Она стучит, сначала робко и несмело, потом уже кулаком, и ещё раз дёргает дверь. Бесполезно. Никак не получается. Мистика какая-то или… Макс ушёл и закрыл их, доходит до неё. Страх мурашками проходит по её телу и останавливается в животе. «Зачем запирать дверь? Или она сама захлопнулась, примагнитилась?»

Рыжий оказывается очень даже обаятельным малым. Он вовсю шутит, режет анекдоты, сыплет остротами, отчего Сандра, Мария и Динара с Мигелем катаются от смеха, держась за животы. От стола они перебрались на стоящий у стены большой диван и устроились на нём. Кажется, время перестало для них существовать и их проблемы тоже. Они выглядят беспечными и счастливыми. Сандра сидит между рыжим и Марией, а Динара и Мигель на самом краю и периодически целуются. Они уже приклеились друг к другу, но когда? Возможно, эта парочка уже пришла склеенная, но они замечают это только сейчас.

– Ой, а мы склеились! – радостно сообщает Динара. И это похоже на возглас молодой жены, не отягощённой браком и бытовухой семейной жизни, «мы поженились!»

– Точно, – Мигель смотрит свою на руку, тянет немного. – Я и не заметил, когда это произошло, – он смотрит на Динару, потом на остальных. Все молчат, вмиг перестав смеяться, но уголки их губ ещё сохраняют улыбку. Виновато пожимает плечами.

– Склеились, так склеились! – радостно поддерживает рыжий. – Совет да любовь, как говорила моя прабабушка.

– Ну, не знаю, хорошо ли это? Это же теперь всегда вместе во всём, – тихо говорит Мигель и с опаской смотрит на Динару. Больше всего он боится её реакции. Как-то раз она уже показала себя в гневе и даже ударила его так, что на руке остался синяк.

– Да, а ты как будто не рад этому? – уже определив, что может действовать на него подавляюще, говорит Динара. – Сам же говорил, что любишь меня и хочешь быть со мною всегда. Значит, врал?

– Почему же? Я не отказываюсь от своих слов. Просто я не знаю, как это – быть приклеенным к другому человеку, пусть даже и к любимой женщине, – пытается оправдаться Мигель.

– Не бойся милый, всё будет хорошо, – и Динара треплет его по щеке, как юного школьника. А она и воспринимает его как своего ребёнка, ведь она старше его почти на десять лет, и у него такой мягкий характер, что по-другому нельзя.

София ощущает лёгкую эйфорию и головокружение, но ещё может осознавать происходящее. Она понимает, что с ребятами и с ней творится что-то не то, и в этом пространстве что-то не так. Куда-то подевался ведущий, и дверь заперта. Хоть она и осознаёт это где-то на задворках мозга, лёгкая эйфория несёт её в безмятежность. Совсем не хочется думать ни о чём, все страхи проходят, лишь задевая тревожными мыслями, и через мгновение улетучиваются. Кажется, никто, кроме неё, не осознаёт происходящее.

– Ребята, Макса нет, и мы заперты. Я пробовала открыть дверь, бесполезно, – пытается прорваться к сознанию других людей Соня.

– Ну и что? – рыжий тупо уставился на неё. – Что это меняет? – он светится, как светлячок ночью, сидя рядом с Сандрой, которая не сопротивляется и даже откликается на его ухаживания. Такой популярностью он никогда не пользовался, и очень доволен.

– А то, что это неизвестность и неопределённость и, возможно, ловушка.

– У тебя паранойя! Разве тебе не хорошо в данный момент, здесь и сейчас? Тепло, полно вкусной еды, рядом друзья. А там что? Ад и ужас. Озлобленные люди, пытающиеся выжить, – Мария говорит уверенно, что совершенно ей не свойственно, закомплексованной, стесняющейся и пугливой овечке. Ведь все её яркие наряды и макияж – чистой воды мимикрия.

– Может, ты и права, – София подавленно опускает голову.

– Лучше иди к нам, – говорит раскрасневшаяся Сандра детским голоском и протягивает руку.

София безвольно подаётся вперёд, позволяет взять себя за руку и опускается на диван. Вскоре она чувствует сильную усталость и непреодолимую сонливость. Остальные чувствуют то же и по очереди вырубаются. Первым засыпает рыжий, потом Сандра. Мария поднимается и идёт к столу, где ещё остались пирожные, берёт одно и возвращаются к дивану. Динара с Мигелем, как только освободилось место на диване, тут же пододвигаются к Сандре и практически сразу засыпают, откинув головы на спинку дивана. Марии ничего не остаётся, как присесть с краю, ей тоже хочется спать, но голод сильнее, и она в блаженстве жуёт пирожное. Сон застиг её, когда она облизывала с пальцев прилипшие крошки. София смотрит на часы, сейчас 19:30. Они собрались в 17:00, значит, прошло два с половиной часа, мелькает у неё последняя мысль, и она тоже засыпает.

Макс выходит из забытья. Около 20 часов. Он проспал два часа. Включает сеть и обнаруживает, что все участники спят. Отлично, всё идёт по плану. Он бросает взгляд на свою руку, на ней ещё осталась засохшая кровь. За долгие годы тыльная сторона руки стала похожа на шагреневую кожу. Так же, как и его зад, привыкший к ремню в детстве. Он привык к боли. В его сознании укрепилось: «Бьёт – значит, любит. Мама же не может не любить». А его мама часто прибегала к физическому насилию – к ремню. Иногда ни за что, просто для профилактики, как она говорила. Она очень любила его и заботилась о нём и очень беспокоилась, чтобы он не попал в дурную компанию. Её тревожное беспокойство сохранилось, и когда ему уже стукнуло восемнадцать лет и даже позже. Как-то он познакомился с девушкой и привёл её в гости, мать поджала губы, сухо поздоровалась и весь ужин молчала. А потом, когда Макс проводил девушку и вернулся домой, она слегла с приступом. Он очень испугался, вызвал скорую помощь. С той поры она парализована и не разговаривает, а Макс ощущает свою вину из-за того, что привёл девушку в дом. Уже около пяти лет она лежит парализованная, и сын вынужден всегда быть рядом, заботиться о ней, как и она о нём в детстве. Он чувствует свой долг перед ней. Но иногда его охватывает невыносимая злоба на мать. У него своя жизнь, он хочет жить для себя и просит в душе, чтобы она отпустила его и оставила. Но тщетно. Каждый день похож на предыдущий, ничто не меняется. И вот, наконец-то, свершилось! Время и обстановка в мире на его стороне. В его бункере шесть человек, и никто их не потеряет, не будет искать, и можно делать всё что угодно. Всё, что угодно! Хоть в наказание, хоть для профилактики. Макс смотрит на себя в зеркало, белые волосы, кажется, стали ещё белее, и теперь он похож на альбиноса, скулы более чётко выступают, его лицо приобрело рельеф, то ли из-за худобы, то ли возрастное. Он тщательно выбирает себе одежду, так как считает, что сегодня вечером он должен выглядеть особенно торжественно. Облачается во всё кожаное: брюки, куртку и специальные защитные нагрудные ремни. Свежую рану он заклеивает лейкопластырем телесного цвета, который на руке почти незаметен.

– Что, детки? Ваш папочка готов к вам прийти и изменить вашу жизнь. Вы не пожалеете, поверьте мне, – обращается он к своему отражению в зеркале, воинственно выставив подбородок.