Бог-Император - Михаил Соколов Страница 39

Сергей отлеживался весь вечер и часть ночи, но спал плохо. Страшно болело обожженное тело. Хорошо еще, что на кресте провел всего один день. Уже перевалило за полночь, и черный провал неба только-только начал светлеть, гася одну за другой звезды. Не зная, как еще пристроиться, чтобы унять боль, и уже не надеясь уснуть, Волков вышел из темной избы на воздух.

После освобождения из короткого, к счастью, плена его вместе с попутчиками привезли не в воинский городок Доброслава, а в одно из обычных селений, где правил старшина Ворон. Здесь оставалась только женская половина, потому что даже философ Малинин вполне сносно владел мечом и, значит, держать лишнего бойца в тылу было бы преступлением.

Сергея определили в маленькую баньку — может, как гостя, а возможно, по другим соображениям. Помнится с вечера, одурманенный солнцем, впечатлениями и неутолимой жаждой, он ощущал нежные касания, смазывающие его кожу чем-то прохладным.

Сырой ночной воздух остудил горевшее тело, и ему сразу показалось все не так уж плохо. На Сергее сейчас были короткие, очень легкие полотняные штаны. Босиком он прошел к тыну и по лесенке перебрался к дозорному внутреннему настилу. Никого здесь не было: все знали, если обры пойдут в леса искать селения, воевода Доброслав упредит.

Луна на небе сияла серебряным блюдом и, словно бы блистающей короной, окружила себя кольцом облаков.

Сергей достал сигарету и закурил. Мимоходом посетовал, что будет грустно, когда кончатся сигареты, потому что здесь он не видел курящих, и тут услышал позади себя шаги. Он не стал оборачиваться.

— Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит… — произнес женский голос.

— Ты сочиняешь стихи? — спросил он.

— Да. Правда красиво?.. И звезда с звездою говорит…

— Красиво…

— Как ты себя чувствуешь?

— Знаешь, сейчас гораздо лучше, чем думал. Кажется, вообще ничего не болит.

— Я рада. Вчера, когда тебя привезли, ты был совсем плох. Это надо же! С креста сняли… Хорошо, что мерзкие животные не прибили тебя, как Христа.

— Сначала хотели, но потом решили, что без гвоздей я буду дольше мучиться.

— Тебе повезло…

— Да, повезло. Михайлов не рассказывал, как я попал к обрам?

— Рассказывал, что это он ударил тебя, а когда ты потерял сознание, то оставил тебя обрам.

— Ну а вы как?

— Сережа! Ты действительно тот, за кого себя выдаешь?

— Кем же я еще могу быть?

— Не знаю. Можешь быть Колей, можешь — другим. Знаешь, что думает о тебе мой муж?

— Не знаю…

— Он говорит, что Бог-Император, выбирая претендентов на государственные должности, наделял их выдающимися качествами уже потом, то есть согласно должности. Валентин считает, что сами должности автоматически дают долголетие, силу, ум, здоровье…

— Может быть. Твой муж философ, кому же еще знать. Хотя, если явление поставить с ног на голову, ничего, в сущности, не изменится.

— Может быть. Но он говорил, что даже если ты не Орлов, а действительно простой уголовник, то само общение с Николаем, а потом твоя роль здесь, в нашем паломничестве, могли передать тебе ряд качеств, которых не бывает у простых смертных.

— Не знаю, может быть. Но это не значит, что со мной можно экспериментировать и что я кому-нибудь позволю надо мной проводить опыты.

— Нет, конечно. Но если ударить Михайлова ножом в сердце, он умрет. А если тебя?..

— Меня?..

— Извини, Сережа, но мы даже особенно за тебя не волновались. Мы знали, что ты выкрутишься.

— Вы его оправдываете?

— Ни в коем случае. Просто надо его понять. Он думает, что его брата убил ты.

— Но ведь…

— Да, конечно. Он больше не будет пытаться тебя убить. Знаешь, Доброслав хотел его на месте прикончить— ваш отряд привез Виктора уже связанным. Михайлов взял да сразу брякнул, что он тебя убил и все такое прочее. Доброслав ему мозги долго прочищал насчет какого-то братства, какого-то там единения. Что, кстати, за братство?