Лживые боги - Грэм Макнилл Страница 39

— Тебя что-то тревожит? — спросил Магнус, поняв по тону своего старого друга, что тот что-то недоговаривает.

— Нет, мой господин, мне не подобает об этом говорить.

— Чепуха. Если у тебя имеются какие-то сомнения, я готов их выслушать.

— В таком случае могу я говорить откровенно?

— Конечно, — кивнул Магнус. — Что тебя беспокоит?

Ариман помолчал, затем нерешительно произнес:

— То заклинание, что вы предложили, очень опасно. Никто из нас не представляет себе всех его тонкостей, и невозможно предугадать всех последствий.

Магнус рассмеялся:

— Что-то я раньше не замечал, чтобы ты опасался прибегать к силе заклинаний, Ариман. При манипуляциях с силами такого масштаба всегда что-то остается неизвестным, но лишь в результате обращения с ними мы можем раскрыть все тайны. Никогда не забывай, что мы — повелители варпа, друг мой. Он силен, это верно, и внутри него скрыты неведомые силы, но у нас имеются знания, при помощи которых мы в состоянии подчинить его своей воле, не так ли?

— Все верно, мой господин, — согласился Ариман. — Но почему в таком случае мы должны использовать свои знания, чтобы предупредить Императора о грядущей опасности, если он запретил исследовать подобные явления?

Магнус поднялся со своего места, и его медное лицо потемнело от гнева.

— Если мой отец увидит, что наше колдовство спасло его царство, он не сможет и дальше отрицать важность наших изысканий. Не сможет нам препятствовать, поскольку это важно для безопасности Империума!

Ариман, испуганный вспышкой гнева своего примарха, попятился, и Магнус несколько смягчил свой тон.

— Друг мой, у нас нет другого выхода. Дворец Императора находится под защитой от сил варпа, и только очень мощное заклинание может пробиться через эти преграды.

— Тогда я немедленно объявлю сбор, — сказал Ариман.

— Да, собери их, но не начинай до моего появления. Хорус может преподнести нам какой-то сюрприз.

Растерянность, страх, нерешительность — эти три чувства, доселе незнакомые Локену, охватили его в момент падения Хоруса. Воитель медленно упал на землю, и его безвольное тело разбрызгало жидкую грязь. Вокруг раздались тревожные крики, но все стоящие рядом с Хорусом оцепенели в бездействии, словно само время замедлило для них свой бег. Локен смотрел на неподвижное тело Воителя, лежащее перед ним на земле, и не мог поверить своим глазам. Трое остальных морнивальцев точно так же застыли, потрясение от увиденного прочно сковало их члены. Локену казалось, будто воздух стал плотным и вязким, испуганные крики доносились откуда-то издалека, как из слишком медленно работающего голопиктера.

Оцепенение, сковавшее Астартес, совершенно не коснулось Петронеллы. Стоя на коленях в грязи рядом с Воителем, она с плачем и стонами пыталась его поднять. Тот факт, что командир упал и смертная женщина отреагировала быстрее, чем кто-либо из Сынов Хоруса, зажег в душе Локена стыд и заставил его действовать. Он опустился на одно колено и наклонился к Хорусу.

— Апотекарии! — крикнул Локен, и звук его голоса словно заставил время снова идти с привычной скоростью.

Морнивальцы опустились рядом с ним на землю.

— Что случилось? — спросил Абаддон.

— Командир! — воскликнул Торгаддон.

— Луперкаль! — выкрикнул Аксиманд.

Локен постарался не обращать на них внимания и сосредоточился.

«Это боевое ранение, и я должен поступать так, как обычно делается в таких случаях», — подумал он.

Он осмотрел тело Воителя, а все остальные, оттолкнув летописца, протянули к Хорусу руки, стараясь привести его в чувство. Завидев так много протянутых и мешающих друг другу рук, Локен закричал:

— Прекратите! Отойдите назад!

Доспехи Воителя во многих местах были поцарапаны и помяты, но он не нашел других видимых повреждений, кроме пореза на плече, где была сорвана одна из пластин брони, и открытой колотой раны на груди.

— Помогите мне снять с него доспехи! — крикнул Локен.

Словно обрадовавшись, что могут чем-то помочь, морнивальцы подчинились приказу Локена. Через несколько мгновений они уже освободили Хоруса от нагрудника и принялись отстегивать оставшийся наплечник.

Локен, сорвав с головы шлем, отбросил его в сторону и прижал ухо к груди Воителя. Он услышал очень медленное биение его сердец.

— Он еще жив! — крикнул Локен.

— Освободите дорогу! — раздался чей-то резкий голос, и Локен уже приготовился одернуть дерзкого нахала, но заметил на доспехах символ — кадуцей.

Вслед за первым апотекарием подбежали остальные, в тело Воителя воткнули шипящие иглы и морнивальцев бесцеремонно отодвинули в сторону.

Локен беспомощно наблюдал за усилиями апотекариев стабилизировать состояние Воителя. На глаза навернулись слезы, и он оглянулся по сторонам, тщетно пытаясь найти себе дело, чтобы оказаться полезным. Ничего не придумав, он почувствовал, что готов сетовать на небеса за то, что его сотворили таким могучим и таким бессильным.

Абаддон открыто плакал, и вид Первого капитана в таком состоянии лишь усилил страх Локена за жизнь Воителя. Аксиманд с угрюмым стоицизмом наблюдал за работой апотекариев, а Торгаддон, прикусив нижнюю губу, удерживал летописца от попыток подойти ближе.

Кожа Воителя приобрела пепельно-серый оттенок, губы посинели, а конечности стали твердыми; Локен решил, что он должен уничтожить силу, которая сокрушила Хоруса. Повернувшись, он решительно зашагал к «Славе Терры», намереваясь, если потребуется, разобрать зараженный гнилью корабль на молекулы.

— Капитан! — окликнул его один из апотекариев, воин по имени Ваддон. — Немедленно вызовите штурмкатер. Надо как можно скорее доставить Воителя на борт «Духа мщения».

Локен остановился, разрываясь между жаждой мести и своим долгом перед Воителем.

— Скорее, капитан! — поторопил его апотекарий, и сомнения мгновенно развеялись.

Локен молча кивнул и настроился на канал капитанов штурмкатеров, радуясь, что в этой суматохе у него появилась хоть какая-то цель. Через несколько мгновений один из медицинских катеров подтвердил получение вызова, а Локен, словно загипнотизированный, продолжал смотреть, как апотекарий борются за жизнь Воителя.

Судя по их лихорадочным движениям, битва была нелегкой. Жужжащий нартециум обрабатывал кровь в миниатюрных центрифугах и выдавал лоскутки синтетической кожи для обработки ран. Апотекарий, не понижая голосов, разговаривали между собой, но Локен улавливал только отдельные знакомые слова.

— Элементы Ларрамана не справляются…

— Гипоксическое отравление…

К Локену подошел Аксиманд и положил руку на его плечо.

— Ничего не говори, Маленький Хорус, — предостерег его Локен.