Похититель костей - Бриана Шилдс Страница 39

– Да, пытался, и это продолжалось много лет. Он появлялся в самые неожиданные моменты, как будто точно знал, где я буду находиться в тот или иной день. И в конце концов признался, что гадает о моем будущем. Мы поругались. – Она опять дотрагивается до амулета на своем горле, будто хочет удостовериться, что он все еще на месте. – Я сказала ему, что не хочу его больше видеть. Но…

– Но что? – спрашиваю я.

– Он исполнил мое желание… по крайней мере, мне так казалось. Он перестал приезжать ко мне и начал преподавать в Замке Слоновой Кости. Было похоже, что он остепенился, но потом я начала понимать, что это не так. И он планирует что-то еще. Что-то еще более опасное. – Она печально хмурит брови. – И, судя по всему, я была права.

– А вам известно, где он может быть? – спрашиваю я. – Верховный Совет так и не смог его отыскать.

– Я не видела его уже много лет.

– Но вы же знаете его, знаете лучше, чем кто-либо другой. Где он может скрываться?

У нее снова делается невидящий взгляд. Она задумывается, уходит в свои мысли.

В моей голове роятся опасения. А что, если она что-то знает и просто не хочет мне помочь? Что, если она покрывает его? Что, если мы рискуем зря? Эти вопросы переплетаются друг с другом, превращаясь в веревку, которая душит меня. Что, если Лэтам так и не понесет наказания за то, что он сделал?

Я вижу, что ей приходит на ум какая-то идея – словно в темной комнате чиркнули спичкой и внезапно вспыхивает свет.

– О чем вы подумали? – спрашиваю я.

Она качает головой:

– Возможно, это пустое, но, когда мы встречались… – Ее голос дрожит, как будто ей больно думать, каким Лэтам был много лет назад. – Его мать унаследовала маленький магазин в Кастелия-Сити. Он принадлежал ее семье на протяжении жизни нескольких поколений. За это время он несколько раз менял профиль – сначала это была аптека, затем книжная лавка, какое-то время там находился зоомагазин, в котором продавали певчих птиц и домашних питомцев. Когда я познакомилась с Лэтамом, там продавались магические музыкальные инструменты, которые звучали чисто независимо от умения тех, кто на них играл.

– Вы думаете, что он прячется в магазине музыкальных инструментов? – недоуменно спрашиваю я.

– Там имелась потайная комната. – Ее щеки покрываются румянцем. – Иногда мы встречались там, когда хотели остаться одни.

Это предположение кажется мне маловероятным, но это что-то. Возможно, те, кто работает в этом магазине, расскажут мне о Лэтаме или его семье нечто такое, что поможет мне его найти.

Эвелина пишет адрес магазина на листке бумаги и дает его мне.

– Спасибо. – В комнате уже стало темно. Наверное, Расмус сейчас рвет и мечет. Я встаю. – Нам пора. Если вам придет в голову что-то еще…

– Да, – говорит она, провожая нас до двери. – Я дам вам знать. – Затем, сделав паузу, добавляет: – Будьте осторожны. Я не знаю, на что он способен.

Я поворачиваюсь к ней лицом:

– А я знаю.

Она бледнеет, у нее поникают плечи.

– Простите. Конечно, знаете. Я не хотела сказать… – Она умолкает. Я думаю, какой бодрой и веселой она была, когда мы пришли в ее дом, теперь же она кажется поникшей, как будто мы сдернули солнце с ее неба. – Когда-то он был хорошим человеком, – тихо проговорила она. – И мог бы остаться хорошим человеком, если бы…

Я напрягаюсь:

– Если бы что?

Она вздыхает:

– Если бы его семья приняла его судьбу. Если бы не вмешался Верховный Совет.

– Если бы он сделал другой выбор?

Эвелина прикусывает губу и кивает.

– Но разве так бывает не всегда? – спрашивает Брэм. – Разве мы все не следствие того, что мы когда-либо выбирали?

– Да, – соглашается она. – Думаю, так оно и есть.

Брэм мнется, положив руку на круглую ручку двери.

– А когда вы наконец перестали надеяться, что Лэтам еще может измениться?

Эвелина задумчиво глядит на него:

– Думаю, это случилось в тот момент, когда я узнала, что он освоил самую темную магию из всех существующих – искусство притворяться кем-то другим.

Глава пятнадцатая

Мы выходим из домика Эвелины, и меня пробирает холод.

Зря я оставила свой плащ в стеклодувной мастерской. Я обхватываю себя руками.

Брэм снимает с себя плащ и окутывает им мои плечи.

– Вот, – говорит он. – Это должно тебе помочь. – От плаща немного пахнет свежей соломой, устилающей пол в учебном зале для Костоломов.

– Но теперь тебе будет холодно. Я не хочу…

Он вдруг сжимает мой локоть, резко разворачивает меня лицом к себе, прижав мою спину к дубу, растущему перед домиком Эвелины.

– Саския, – его глаза всматриваются в мое лицо, – можно я тебя поцелую?

На меня обрушивается буря чувств, назвать которые я бы не смогла. Они бушуют во мне, горячие, яркие. Я вспоминаю, как взгляд Брэма упал на мое запястье. Я должна сказать ему «нет». Должна защитить его от Лэтама. Но моя метка не бледнеет, и я не уверена, что она когда-нибудь побледнеет. Он придвигается ближе, все еще ожидая моего ответа. У меня спирает дыхание. Я киваю.

– Хорошо. – Дыхание Брэма обдает мое ухо. – Сюда идет Расмус.

И губы Брэма завладевают моими. Теплые. Знакомые. Его руки обхватывают мой затылок под волосами, большие пальцы гладят мою нижнюю челюсть.

Я в нем тону.

Но тут до меня доходит, что к чему – это как удар в живот. На несколько мгновений я забыла про нашу уловку. И разрешила ему поцеловать меня. Я хотела, чтобы он это сделал. Мне хочется провалиться сквозь землю. Больно любить того, кто не любит тебя.

Мне надо отшатнуться, но я этого не делаю.

Реальность и фантазия сливаются воедино, и, не осознавая, что я делаю, я отвечаю на его поцелуй. Мои руки зарываются в его волосы. Я позволяю себе подумать, что я – это Саския с другого моего пути.

А затем Брэма отрывают от меня, я резко чувствую холод и открываю глаза, увидев Расмуса, лицо которого искажает ярость.

– Что ты творишь? – кричит он. Я могла бы задать себе такой же вопрос. Я пытаюсь сформулировать ответ на него, но меня отвлекает потрясение, написанное на лице Брэма, который прижал два пальца к губам, будто не понимая, что сейчас произошло.

– Мне жаль, что так вышло, – говорю я.

– Скоро ты пожалеешь об этом еще больше. – Он сует мне в руки мой ученический плащ. – Надень его и иди на постоялый двор. Сейчас же.