Егерь Императрицы. Мы вернемся! - Андрей Булычев Страница 39

Левый, русский, берег напротив главной османской крепости Силистрии и крепости Туртукай прикрывала вторая резервная дивизия Суворова общим числом личного состава в четыре тысячи человек. Восьмого июня фельдмаршал Румянцев повелел переправиться через Дунай ещё и дивизии Салтыкова, дабы блокировать главные силы турок с запада, от крепости Рущук.

В главном квартирмейстерстве первой дунайской армии из мозаики всех разрозненных сведений, поступивших от допрашиваемых пленных и от разведывательных конных дозоров, наконец-то собрали общую картину по противостоящим им силам противника. В самой Силистрии и в укреплённых лагерях возле неё сейчас находилось более тридцати пяти тысяч османских воинов. В крепости Рущук их было пятнадцать, в Никополе — двенадцать, а в Варне — шесть тысяч. Сам великий визирь находился на начало июня в Шумле во главе десятитысячного корпуса. И где-то ещё от Варны на север, в направлении Базарджика, должен был сейчас идти отборный корпус капыкулу под командованием Нуман-паши. Почти стотысячная армия, превышающая русские войска по своей численности более чем в три раза, собиралась сейчас в северной Болгарии. Пока что эти войска были разобщены и действовали отдельно, но если им дать собраться вместе под единым командованием, то мало не покажется!

Румянцев решился атаковать Силистрию, чтобы уже потом, после её взятия, бить противника по частям.

Двенадцатого июня он отдал приказ о начале штурма этой мощной османской твердыни. Одновременно с этим генерал-фельдмаршал повторил предписание Салтыкову переправиться через Дунай и блокировать силами его дивизии гарнизон крепости Рущук, а также напрямую отдал приказание полковнику Мещерскому, который заменял заболевшего Суворова, повторно атаковать Туртукай. Оба эти приказа не были исполнены вовремя, и турки беспрепятственно усилили гарнизон Силистрии. Всё это осложнило основную задачу по овладению этой сильно укреплённой, главной во всей северной Болгарии османской крепости.

В авангарде русских сил, как обычно, выступала дивизия Вейсмана, с ней вместе следовала и кавалерия под командованием Григория Потёмкина. Путь их лежал между озером Галица и Дунаем.

* * *

Мимо походной колонны егерского батальона Мекноба и следовавшей с ним роты Егорова пропылил отряд из двух сотен гусар, сопровождавших большую группу из штаб-офицеров.

— Генерал-поручик Ступишин Алексей Алексеевич со своей свитой, собственной персоной! — кивнул на всадников командир егерского батальона. — Видать, их превосходительство на рекогносцировку выехали. Опасно, крепость рядом, а у него при себе такое маленькое прикрытие!

Подполковник как в воду глядел: в той стороне, куда ускакало высокое начальство, вдруг послышались звуки выстрелов.

— Батальон, стой! — рявкнул Мекноб. — Поротно, в общую коробку, в три шеренги становись! Ружья наизготовку, примкнуть штыки!

Бывалые, обстрелянные егеря быстро заняли свои места в строю, а Лёшка вывел «ротных» на сотню шагов вперёд. В это время из перелеска выскочил отряд генерала и устремился в сторону егерей. За ними по пятам нёсся большой отряд турецкой кавалерии.

— Внимание, рота! Бьём дальним залпом и уходим бегом к егерскому батальону! Вторым залпом не бить! — отдал приказ Егоров, выбирая дальний прицел, а вражеская конница в это время уже выходила на дистанцию в пятьсот шагов. — Штуцерники, це-елься! Пли-и! — Восемнадцать нарезных ружей послали свои первые, «дальние», пули в цель и тут же начали перезарядку «быстрой» пулей. — Фузейщики, целься! — Четыреста, триста шагов до цели… — Пли-и! — Грохнул оглушительный залп ста ружей. Все стрелки неслись сломя голову к егерскому батальону. Рота, заскочив ему «за спину», перезаряжалась, а перед ними слышалось «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — это прицельно били батальонные шеренги. Натолкнувшись на плотный огонь егерей, передовые порядки турок смешались, и их кавалерия, оставляя на поле тела, начала «обтекать» русских стрелков по флангам, устремляясь дальше.

— Батальон, в каре становись! — скомандовал подполковник, и шеренги длинного прямоугольника, рассыпавшись, образовали ровный квадрат. Со всех его четырёх сторон наружу были выставлены дула ружей с примкнутыми к ним штыками. В самом его центре оказалась теперь рота Егорова. Егеря вели огонь без приказа по собственной сноровке и прицелу.

— Алексей Петрович, разрешите фугасы заложить?! — крикнул Милошевич. — Как бы не затоптали нас, вон их сколько налетело!

Лёшка оглядел поле: действительно, несколько тысяч конников выкатились сейчас на русский авангард. Но, как видно, желания лезть напропалую на это каре с четырьмя сотнями штыков и метким жалящим огнём зелёных шайтанов у них уже не было. Впереди была более лёгкая цель — обозы! И они проносились мимо.

— Рано, Живан, — покачал головой поручик. — И так сдюжим. Фугасов совсем у нас на выходе мало. Не упрёшь всё в такую даль. Бьём пулей! — и скусил кончик патрона.

Видя угрозу от наступающей турецкой кавалерии, генерал Вейсман развернул свой испытанный во многих сражениях Первый гренадерский полк графа Воронцова. Артиллеристы выкатили из пехотных порядков десять следующих в авангарде орудий. По наступающей турецкой кавалерии ударили картечью и плотным ружейным огнём.

Турки, видя стойкость русской пехоты, ушли правее, пытаясь прорваться в брешь между боевыми порядками. В это время Румянцев, видя опасность для всей своей армии, бросил во фланг рвущемуся вперёд неприятелю свой личный резерв — конные полки: Харьковский и Венгерский гусарские с Елизаветградским пикинерским. Эти силы ударили в правый фланг османам и приостановили бег всей неприятельской кавалерии. А в это время им навстречу вышла уже вся русская конница под командованием генерала Потёмкина. Неприятель был опрокинут, и так же стремительно, как он только что наступал, турки ринулись назад к своей крепости, преследуемые по пятам. Только огонь из стоявших перед крепостью ретраншементов заставил русскую кавалерию откатиться назад. Под прикрытием нашей конницы, видя сумятицу у турок, Вейсман отдал приказ к атаке пред крепостных укреплений. На штурм, кроме Первого гренадерского полка и егерей, пошли ещё прибывшие им на подмогу Невский пехотный полк и отдельный гренадерский батальон полковника Блюхера.

Егеря бежали впереди пехотных порядков в рассыпном строю.

— Рота, стой! — отдал приказ Егоров. — Огонь по собственному прицелу. В первую очередь выбивать орудийную прислугу, а затем командиров. Ого-онь!

Расстояние в три сотни шагов позволяло уверенно поражать цели, и огонь трёх стоявших на этом направлении неприятельских пушек был сразу же подавлен. После потери половины орудийной прислуги остальные топчу просто разбежались, и теперь уже вся рота вела огонь по вражеской пехоте. Ответные выстрелы вражеских стрелков урона не наносили. Только какой-то шальной пулей на излёте был ранен рядовой в седьмом десятке. Круглый свинцовый шарик, не пробив мундир, контузил бок егеря, сломав ему два ребра. И теперь Спиридонович сноровисто накладывал солдату давящую повязку.

— Терпи, Мартынка, и не шевыряйся пока! Лежи здесь, покамест весь бой не закончится! Опосля я получшивее погляжу, что здесь ещё можно поделать, — наказывал солдатику лекарь. — Ляжи-и смирно, сказал же тебе! Пулять он тут будет. Без тебя сами управимся, вона уже гренадёры сюды подходят!