После потопа - Кассандра Монтег Страница 39

Джесса не выходила из спальни для экипажа три дня. Уэйн мерил шагами палубу, сыпал ругательствами, яростно призывал развернуть корабль и догнать пиратов. К Уэйну никто не подходил. Все молча ждали, когда он успокоится и жизнь на борту вернется в привычную колею.

Когда Джесса все-таки покинула спальню, первым делом она ворвалась в каюту, где Абран разговаривал с Дэниелом, и потребовала ответа. Почему никто не попытался спасти людей на рыболовном судне?

Я стояла в камбузе вместе с Марджан. Занавеска была отодвинута. Абран пытался утешить Джессу. Потянулся к ней, но она оттолкнула его руки.

– Нашими силами пиратов не одолеть… – начал было Абран.

– Чушь! – вскричала Джесса. – В трюме целый арсенал!

– Джесса, мы не можем спасать каждое судно, попавшее в беду, – проговорил Абран. – Прежде всего мы должны заботиться друг о друге. Всем на выручку не придешь.

По лицу Джессы градом катились слезы. «Она хотела бы вернуться в прошлое», – подумала я. Кинуться на помощь этим людям и избавиться от разъедающего душу чувства, когда ты сама себе противна. Все это мне хорошо знакомо. Не дай я Джейкобу уплыть с Роу, и вся моя жизнь пошла бы совсем по-другому.

И снова мне захотелось убежать подальше от Джессы. Смотреть на нее – все равно что глядеться в зеркало.

Бехир увел Джессу обратно в спальню. Мы с Марджан продолжили чистить рыбу. Тут Марджан наклонилась ко мне и прошептала:

– С ней случилось то же самое.

Волоски у меня на руках встали дыбом. Сама моя кожа будто старалась защититься от того, что я не хотела слышать.

– Что – то же самое?

– У Джессы был ребенок.

Я вонзила нож под рыбью чешую. В голове стучала только одна мысль: «Не желаю ничего об этом знать». Я не могу погружаться в это горе, не в состоянии даже находиться с ним рядом. Оно будто заразная болезнь или опасное место, из которого когда-то чудом выбралась, но во второй раз могу и не вернуться.

К тому же я и без Марджан поняла: у Джессы когда-то тоже отняли ребенка. Такие душераздирающие вопли могли вырваться только из груди человека, вынужденного вторично переживать то, что в первый раз еле вынес. Я все понимаю, но слушать про боль Джессы выше моих сил: это делает ее слишком осязаемой. Но почему? Почему я так усердно стараюсь не подпускать этих людей слишком близко?

Возможно, причина проста, сказала я себе. Если окажется, что всех постигла та же потеря, что и тебя, использовать их для того, чтобы вернуть Роу, будет низостью. Обманывать людей, переживших те же страдания, что и ты, – такого твоя совесть не выдержит. Легче ничего не знать и держаться в стороне.

– Уэйн и Джесса оба служили в армии, – продолжила Марджан. – Уэйн в боевом подразделении, Джесса в разведке. Многие сослуживцы Уэйна вступили в ряды «Черной лилии», а он отказался. Тогда их взяли в плен: Уэйна, его жену Роз и Джессу.

Марджан все говорила и говорила. Рассказала, что, когда их захватили пираты, Джесса ждала ребенка от своего погибшего парня. Ее и Уэйна с женой полгода держали в рабстве на пиратском корабле. А потом Роз убили. Пленники готовили побег, она крала продукты в дорогу и попалась. На глазах у Джессы и Уэйна Роз перерезали горло. Через месяц Джесса родила, и ее дочь забрали, чтобы воспитать на пиратской базе вместе с детьми с кораблей-ферм.

После этого Уэйн спрятал Джессу в бочке. Когда остановились в порту, свез ее на берег по трапу, а сам вернулся на корабль. Остаться на берегу Уэйн не мог: на суше охранники не отходили от него ни на шаг. Когда отплыли, Уэйн поджег паруса, воспользовался поднявшимся переполохом и выпрыгнул за борт. До порта добрался вплавь. Они с Джессой нашли друг друга и проплыли две мили до другой горной вершины. Отсиживались в лесу, пока «Черная лилия» не перестала разыскивать беглецов и не уплыла. Месяц спустя Уэйн и Джесса кое-как выживали впроголодь на той же горной вершине. Там на них и наткнулись Абран и Томас.

Следующие несколько дней я наблюдала, как вся команда заботилась о Джессе: ей в спальню приносили еду, разговаривали о всяких повседневных делах, чтобы она не замыкалась в себе. Я вспомнила, как мне было одиноко, когда умер дед. Мы с Перл остались один на один. Она прижималась ко мне всем крошечным тельцем, а ее плач в ночи разносился так заунывно, будто во всем мире есть только два человека: я и она.

Вдруг мне захотелось стать частью этой дружной общины. Научиться их секретному языку жестов и взглядов. Обрести наконец свое место. Хоть я и стала частью команды, но до сих пор наблюдаю за ними со стороны. Эти два противоречивых желания – сблизиться с командой «Седны» и не подпускать их слишком близко – постоянно сталкивались друг с другом, действуя мне на нервы.

Я вспомнила рыбацкую лодку, которую на наших с Перл глазах атаковали пираты: еще до того как мы узнали, что Роу в Долине, в колонии. Как легко тогда было поверить, что человечество и впрямь состоит только из меня и Перл: все остальные казались размытыми фигурами, маячившими где-то в стороне. Но теперь другие люди со своими горестями и проблемами подобрались к нам слишком близко. На меня будто навалили непосильную ношу ответственности, и теперь я должна выбрать, что из этого груза оставить, а что бросить.