Ревенант - Павел Корнев Страница 39

Я бы рассмеялся, но смешно мне отнюдь не было, было страшно. Ладно хоть еще накрепко зазубренная в бытность магистром-исполняющим молитва всплыла в памяти сама собой; я намотал жиденькие волосы ведьмы на кулак и предупредил Микаэля:

– Держи крепко! – а затем резким движением опустил голову Тильды под воду и обратился к небесам, прося даровать грешнице прощение, принять ее душу и очистить тело.

Река забурлила, вокруг нас начала расползаться ледяная корка, а ведьма забилась с такой яростью и жаждой жизни, что едва не вывернулась из рук. Нам с Микаэлем с превеликим трудом удалось совладать с ней и не дать подняться с колен. Постепенно рывки начали ослабевать, но я не прерывался и проговорил молитву до конца, а после затянул отходную.

Тогда-то кухарка и взбрыкнула. Наши погруженные в ледяную воду руки к этому времени изрядно закоченели и потеряли всякую чувствительность, и ведьма каким-то нечеловеческим движением вывернулась, запрокинула голову и уставилась мне в глаза.

Ведьма?! Да нет, на меня смотрела тень князя запределья!

Рот распахнулся, но вместо дикого крика из него хлынула грязная речная вода. Я воспользовался этой заминкой и ударом левой свернул челюсть кухарки набок. Плоть под завязанными на шее четками задымилась, тело начало меняться, послышался хруст суставов, выгнулась спина. К счастью, Микаэль сохранил присутствие духа, навалился на Тильду сверху и уперся коленом ей между лопаток, выдавив из легких остатки воздуха. С помощью бретера мне удалось вернуть голову ведьмы обратно под воду, и какое-то время мы стояли так и на два голоса, срывая связки, распевали церковный гимн, а незримая стихия кипела от нашей истовой веры и выплесков силы. Бурный поток отламывал и уносил прочь куски стремительно расползшейся вокруг корки льда, а когда вода окончательно очистилась и сгинуло исподволь давившее на психику присутствие запределья, маэстро Салазар с надеждой посмотрел на меня и спросил:

– Достаточно?

– Выходим! – подтвердил я.

Мы выволокли мертвую ведьму на берег и бросили ее в траву, а сами принялись растирать задеревеневшие руки. Потом я снял с шеи покойницы четки святого Мартина и, переборов внутреннее сопротивление, вернулся в речку. Пошарил меж камней и вскоре отыскал шар алхимического стекла, словно бы истаявший и оплавленный. Пробка отсутствовала, внутри плескалась вода. И никакого намека на потустороннюю сущность. Тень князя запределья сгинула, растворилась в бурном потоке, не сумев овладеть мертвым телом.

Размахнувшись, я зашвырнул шар на середину реки, выбрался на берег и принялся выливать из сапог воду и отдирать от штанин наледь. После скомандовал:

– Взяли!

Микаэль с тяжким вздохом ухватил Тильду за одну руку, я негнущимися пальцами вцепился в другую, и на пару мы потащили тело к загону для свиней, оставили его там, а сами поспешили в дом.

3

Уве так и валялся под перекошенным буфетом, только теперь под головой у него обнаружилась сумка, и, ко всему прочему, школяр громогласно храпел. Микаэль на миг наклонился к нему и вынес вердикт:

– Целехонек.

– Пьяных небеса хранят, – привел я народную мудрость и поспешил на кухню, куда хозяин на пару с придурковатым племянником утащил Марту.

Там девчонка и обнаружилась, связанная по рукам и ногам. Стянутые за спиной запястья и кляп во рту не оставили Марте ни малейших шансов воспользоваться магией, попытки же ослабить путы и высвободиться успехом не увенчались.

Я взял со стола нож, сточенный до такой степени, что режущая кромка дугой подступала к обуху, но Микаэль меня остановил.

– А стоит ли? – задумчиво произнес он. – На живот переверни и… Как же ты сказал в прошлый раз… Что-то там про снятие напряжения…

Марта замычала и яростно задергалась, я не стал испытывать ее терпение дольше необходимого, разрезал веревки на запястьях и бросил нож на пол.

– Дальше сама.

Оставив девчонку разбираться с кляпом и путами на ногах, мы с маэстро Салазаром вернулись в общий зал, вытянули Уве из-под буфета, усадили его на пол и привели в чувство парой оплеух.

– А! Что?! – встрепенулся школяр, оглядел учиненный разгром и охнул. – Это как же так, магистр?!

Микаэль начал в своей неизменной манере морочить пареньку голову, а я обернулся к Марте, которая неуверенно, как-то бочком вышла к нам из кухни.

– Хозяин сказал, что со мной сначала позабавятся, а потом живьем свиньям скормят, – сообщила та, растирая красные полосы, оставленные на запястьях веревками. – Сказал не бояться, мол, после дурачка к свиньям все с радостью даже…

– Вот как? – хмыкнул я.

Впрочем, удивляться тут было нечему – и раньше нисколько не сомневался, что мы отнюдь не первые, кого взяли в оборот здешние живодеры.

Микаэль тем временем ухватил за плечо Уве, заставил его подняться на ноги и указал на залитый зловонной черной жижей пол у входной двери.

– Хватай вилы и вытаскивай свиней к загону для скота. Там еще кухарка лежит. К ней бросай.

Школяр неуверенно оглянулся на меня, и я повысил голос:

– Исполняй!

На улице быстро темнело, отправляться в дорогу было уже поздно, а значит, придется заночевать на постоялом дворе – так не дышать же этой вонью? К тому же паренька нужно было чем-то занять, и уборка помещения от падали годилась для этого как нельзя лучше.

Уве подошел к порубленным дохлым свиньям, зажал рот ладонью и выскочил за дверь, но быстро вернулся, выдернул всаженные в пол вилы, нацепил на них поросенка и вынес за порог. Его сапоги мерзко чавкали, прилипая к полу.

Я присмотрелся к хряку, но разобраться в нанесенных на его шкуру символах не сумел; очень уж сильно попортило их стремительное гниение.

– Не почувствовала в кухарке ведьму? – спросил тогда у подошедшей Марты. – Как ты могла не ощутить ее силы? Ты ведь тоже… ведьма!

– Не было никакой силы, пока она не запела! – уверила меня девчонка. – Со мной силой делился лес, а здесь все так и смердит смертью и болью. Неужели сам не чувствуешь?

– Нос заложен, – отшутился я, подошел к своей так и торчавшей из стены волшебной палочке и с некоторой опаской потянул ее на себя.

К моему величайшему облегчению, та легко высвободилась из бревна, и, если бревно в месте попадания жезла обуглилось и стало трухлявым, то сам он нисколько не пострадал. На пробу я махнул рукой, уловил привычное сопротивление небесного эфира и успокоился окончательно.

Но успокоился только на этот счет, слова девчонки заставили сосредоточиться и слиться сознанием с незримой стихией. Точнее – попытаться это сделать; взбудораженное эфирное поле еще не успело успокоиться, и меня почти сразу вышвырнуло из транса.

Я помассировал виски, болезненно поморщился и сказал:

– Лес – это понятно. Другое дело – смерть. Не демон ли смердит ею?