Звездный час  - Николай Эдельман Страница 39

После шумной Ялты Симеиз поражал тишиной и безлюдьем – местные курортники вели размеренный образ жизни и рано отправлялись на покой. Лишь кое-где на улицах попадались обнимающиеся парочки, при приближении машины стремившиеся укрыться во мраке.

Бондаренко честно доставил Лизу к дверям виллы «Ксения». Лимузин укатил по аллее, прорезая тьму красным огоньком, а Лиза, взявшись было за ручку двери, внезапно развернулась и двинулась прочь по тому же пути, какой проделала утром, еще не подозревая об уготованных ей сюрпризах. Над головой едва заметными призраками проносились летучие мыши, стрекочущим посвистом пропиливали ночь сверчки, и где-то с равномерностью метронома гулкими криками оглашала окрестности ночная птица. Лиза, как была в туфлях, спустилась на пляж и побрела по нему, держась у самой кромки воды. Море к ночи совершенно стихло. Оно притаилось за пологом мрака, до поры отступив перед его всепобеждающей стихией, и давало о себе знать лишь искорками отраженных звезд да неуверенным, робким плеском, с каким вода лизала голыши. Идти по гальке на высоких каблуках было неудобно, ноги все время подламывались, но Лиза не спешила ни снимать туфли, ни выбираться на ровное место, словно нарочно пыталась измучить себя сложностью передвижения – не то в наказание, не то для того, чтобы отогнать вертевшийся в голове бессвязный рой тоскливых мыслей.

Из-за темноты и своей отрешенности Лиза едва не наступила на какое-то существо, ковылявшее перед ней по пляжу. Это была чайка, которая даже при приближении человека не взлетела, и Лиза, приглядевшись, увидела, что у птицы странным образом вывернуто – очевидно, будучи сломанным – крыло. Время от времени чайка подпрыгивала, пыталась взмахнуть покалеченным крылом, но переломленная кость не слушалась, конец крыла провисал, вероятно причиняя птице нестерпимые мучения, и та ковыляла дальше. Долго ли она тут бродит, лишенная доступа к привычной стихии полета? Что стало причиной ее беды – особенно сильная волна или людская жестокость? Лиза не знала этого, уверенная лишь в том, что если вернется сюда утром, то чайку уже не увидит – до той доберутся кошки, почему-то до сих пор не почуявшие добычу, а кровь и перья слизнет соленым языком море. Пока же чайка повторяла безуспешные попытки, на которые ее толкал инстинкт. Она не догадывалась об их тщетности, а может быть, в ее птичьем умишке теплилась надежда, что, если долго стараться, случится чудо и она все же взмоет в воздух, а Лиза шла за ней следом и думала о том, как похожа она на несчастную птицу, волоча за собой сломанным крылом свою позорную тайну…

Полоснув ей по глазам, пляж залило неживое сияние, превратившее его в плоскую мозаику из белых камней и черных провалов между ними. Лиза прикрыла глаза рукой, не зная, где спрятаться от назойливого луча, ложившегося наискось через пляж, и надеясь, что автомобиль, нагло слепивший ее фарами, проедет мимо. Однако шум мотора замолк, а луч, отбрасывавший ее длинную тень в сторону Турции, слегка потускнел – шофер переключил дальний свет на ближний. Затем до Лизиных ушей долетел голос Левандовского:

– Лиза, стойте там, я спускаюсь!

Фары погасли, и где-то в темноте раздались его торопливые шаги. Лиза вздрогнула, когда галька зашуршала совсем рядом.

– Лиза, что вы здесь делаете? – спросил Левандовский, подходя к ней вплотную. – Зачем бродите ночью в одиночку? Идемте, я отвезу вас домой – там ваши родные места себе не находят!

Он снова был в белом кителе. Сняв его с себя, Левандовский накинул китель ей на голые плечи, и Лиза только сейчас поняла, как озябла.

– Я искал вас по всей Ялте, – продолжал Левандовский. – От кого вы скрываетесь, от чего пытаетесь убежать? Расскажите мне всё – я должен знать, что с вами происходит!

– Зачем? – глухо отозвалась Лиза, не глядя в его сторону. – Какое вам до меня дело? Явились сюда вынюхивать, а заодно решили за мной приволокнуться? Вы разведали тут все, что смогли, вот и отправляйтесь к своим приятелям-заговорщикам!

– Лиза, какие жестокие вещи вы говорите! Что ж, поделом мне – за излишнюю осторожность! Если вы присутствовали при том злосчастном разговоре, то, пожалуй, вправе обвинить меня и в двуличии, и даже в трусости! Быть может, в других обстоятельствах я бы возмутился и призвал этих людей к ответу. Но что мне было делать, если в первую очередь приходилось думать о вас?

– Скажите на милость, и при чем же здесь я?!

– Представьте себя на моем месте, – пожал плечами Левандовский. – Вы, не дожидаясь меня, куда-то пропали…

– Это я куда-то пропала?! – воскликнула Лиза. – Сначала вы бросили меня на этой скале…

– Но вы же понимаете, Лиза, – объяснил Левандовский, – чтобы разговорить парнишку, надо было завоевать его доверие. Вот мне и пришло в голову, что лучший способ это сделать – прыгнуть вслед за ним…

– Да, но потом вы с ним куда-то поперлись, пока я отбивалась от следователя, заговаривала зубы репортерам, тряслась с этой проклятой пуговицей, таскала ее на груди… Ну, зачем, бога ради, вы скрыли от меня, что подобрали ее возле трупа?..