Правила игры без правил - Эдуард Геворкян Страница 38
Правила игры без правил - Эдуард Геворкян читать онлайн бесплатно
— Молодец, мальчишечка! — обрадовался Лысый. — Соображаешь!
Затем он многозначительно подмигнул Аршаку, лизнул свой большой палец и медленно повел его к кнопке.
— Не надо! — закричал Аршак и бросился на него.
Но не успел. В ту же секунду Лысый накрыл кнопку ладонью. Аршак замер. Орудие издало непристойный звук «прррз», из жерла выдулся большой ярко-желтый воздушный шар с надписью: «Привет победителям!» Шар покачался у них над головами и, гонимый ветерком, поплыл к городу, медленно уменьшаясь в размерах.
Аршак озверел. Он подскочил к Лысому, вцепился в его лохмотья и стал трясти. Лысый, продолжая улыбаться, попятился, увлекая Аршака за собой, пока не уперся в лебедку.
— За что, за что надо мной издеваетесь? — рычал Аршак.
— Успокойся, — увещевал его Лысый. — Никто не издевается. Все хорошо, все в порядке. Ну, пошутили! Да и чего жалеть, кого жалеть? Ты себя пожалей. Сам-то… Дай тебе в руки карабин, ведь у себя скольких бы в распыл отправил!
— Нет! — Аршак отпустил Лысого и взглянул в его глаза. — Нет, не дождетесь.
— Неужели не дождусь? — издевательски спросил Лысый. — А вот нянечка твоей ясельной группы, ненароком скормившая маленькому Гагику кусок битого стекла, а потом, вместо того чтобы вызвать «скорую помощь», никому ничего не сказала. Неужели она не стоит пули? Или ты забыл, как все удивлялись, почему Гагик вдруг исчез и почему нянечки ходили испуганные почти целую неделю?
— Я… я не помню.
— А в садике, в старшей группе, не помнишь, как пропал твой красивый венгерский свитер, и все подумали, что его взял Женя, а папа его так за это проучил, что Женя на всю жизнь стал заикой, а свитер потом видели на сыне воспитательницы, который ходил в другой садик? Не помнишь? Ну, может, не пули, но пару раз прикладом по темечку не повредило бы, а? А в школе…
— Не надо, — глухо пробормотал Аршак.
— Ну почему же? Не волнуйся, я не о тебе. Помнишь, в третьем классе ваш учитель, заслуженный, между прочим, медаль имеет, не разрешил Сергею выйти из класса, а вывел к доске и издевался долго, пока тот не обмочился под веселый жизнерадостный смех всего класса? У Сергея на этой почве началось нервное расстройство, теперь он лечится каждый год в клинике, но ты этого, конечно, не знаешь, потому что он остался на второй год и был немедленно забыт. Ну а ваш заслуженный учитель? Как он добивался правильной осанки и послушания? Привязывал непосед к стульям, клал на голову мешочек с песком и, если он падал, бил линейкой по детским пальчикам. Ну так что — пуля? Или штыком его, садиста?
— Нельзя же так!
— Вот как? А почему же усатого можно? Он тебя бил? Издевался? Ему-то от тебя мелочь требуется…
Аршак опустил глаза. Он стоял спиной к парапету и не видел, как воздушный шар, уменьшаясь, летел прямо на замок, но с каждым мигом, превращаясь в точку, он светился все ярче и ярче.
Когда наконец Аршак, не зная, что сказать, поднял глаза, ослепительная вспышка за его спиной вдруг превратила лицо Лысого в яркую луну, а потом в глазах все померкло. Через секунду грохот прижал их друг к другу, а когда все прошло, полуоглохший и чуть не ослепший Аршак обернулся и вскрикнул — на месте дворца дымилась воронка, а города не было вовсе, и только багровый, быстро темнеющий шар вспухал над ним.
— Ничего, — просипел голос сзади, — мы построим новый город.
Аршак, пораженный этими неуместными словами, повернул голову и не поверил своим глазам — на месте Лысого очутился Кошкодав-Ракоед собственной персоной. Аршак снова глянул на город и похолодел — никаких следов разрушений! Замок, дома, безоблачное небо…
Комнату, обитую коврами, он узнал сразу же, как только очнулся. Неизбежный Кошкодав-Ракоед привалился к столику и жрал, давясь и исходя слюной, небольшие мятые цилиндрики, очень похожие на окурки.
Аршака замутило. «Хочу домой, хочу домой, хочу домой. Вот сейчас раскрою глаза и увижу, как тетя пилит дядю, Миша смотрит телевизор, а Клара играет на скрипке что-нибудь из «Айрон Мэйдн». Сейчас проснусь…»
Кошкодав-Ракоед доел, утер слюнявый рот ладонью, а затем, осоловело выкатив глаза, неожиданно и очень пронзительно рыгнул.
— Выпустите меня отсюда, — тихо попросил Аршак. — Я ничего не знаю.
«Знаешь, знаешь, — сказал внутренний голос, — только держись крепче за карман!»
— Знаешь, знаешь, — эхом отозвался Кошкодав-Ракоед.
Аршак похолодел. Если сейчас он полезет к нему в карман, то коленом в челюсть и бежать, бежать… Но куда?
Бу-ум — донеслось издалека.
— Второй залп, — поднял палец Кошкодав-Ракоед. — Вот-вот начнется карнавал. Пошли на балкон!
Балкон выходил на площадь. По ее периметру стояли большие статуи. Под бело-зелеными потеками голубиных экскрементов не было видно лиц, но по фуражкам старого образца Аршак догадался, что в каре выстроились юные отцы- основатели.
— Почему нет людей? — спросил он. — Где жители города?
— Они где-то здесь, неподалеку.
И тут ухнул фейерверк. Ракеты, шутихи, петарды взмыли в яркое полуденное небо, с треском закрутились огненные колеса. Шум и грохот стоял неимоверный. Но в дневном свете огни почти не были видны, лишь пышные дымные трассы исчиркали безоблачный небосвод. Когда он опустил голову, то в глазах зарябило; сотни, тысячи людей плясали, водили хороводы, играли в «ручеек», пели, собравшись в кружки вокруг гитаристов, баянистов и одинокого арфиста. Над толпой реяли воздушные шары, вдруг зашагали на ходулях пестро разодетые мужчины и женщины…
Балкон находился невысоко, на уровне второго этажа. Иногда сюда залетали ленты серпантина, порывы ветра несли конфетти, обрывки газет и куски перфолент. К балкону приблизилась на ходулях румяная женщина с большим бантом в волосах и в огромной пышной юбке, как будто срисованной со старой картины. Женщина кинула им розу, промахнулась, показала язык, а потом, повернувшись, нагнулась и задрала юбку, обнажив тугие телеса в розовых панталонах. Сильно перегнувшись вперед, она потеряла равновесие и кувыркнулась с ходулями прямо на восторженно взвывшую толпу. Аршак заметил, как подскочили к ней несколько ряженых в масках, юбка разлетелась в клочья, а женщина громко и радостно смеялась.
Аршак смотрел на суматошное веселье, и чем больше смотрел, тем тоскливее становилось у него на душе. Вскоре лица в толпе казались ему все на одно знакомое усатое лицо.
Заревели, ухнули барабаны, толпа взялась за руки и бесконечной змеей пошла, скручиваясь и раскручиваясь, по площади, дружно выделывая коленца под нехитрый, но навязчивый мотив тарантеллы. Круги сходились и расходились, головы, словно нанизанные на четки, проплывали под балконом…
Музыка стала фальшивить, цепь распалась на фрагменты, танцоры устали. Некоторые вышли из круга и расселись, привалившись к пьедесталам юных отцов. Карнавал выдыхался.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments