Северный гамбит - Влад Савин Страница 38

Значит, людовцы? Крайовцев бы никто коммунистами не назвал, ну а против нас сил бы бросили побольше. Хотя наши уже приучили фрицев в Варшаве, соберетесь вместе в большом числе, получаете артналет. Да и повстанцы действуют давно уже не батальонами и ротами, а максимум десятком голов, а часто и того меньше. Интересно, а Коморовский живой еще, вот бы поймать? И после не к стенке, по большому счету, нам он вреда не принес — а самим полякам отдать, чтобы повесили, за всю эту авантюру. Или у них и должно быдло бессловесно умирать, когда паны пируют?

И тут настороженным ухом слышу слабый металлический лязг. Кто-то очень осторожно, снизу, пытается открыть люк. Мы уже готовы, смотрим — если гости недружественные, ведь так просто сначала положить тех, кто вылезет, а затем кинуть вниз гранату, что, не попаду отсюда "лимонкой" в открытый люк, не смешите! А если те, кого мы ждем, то после нам по сто грамм поставьте, поскольку фрицы сделали бы с вами то же самое (кто за фюрера воюет, тот для меня фриц, и баста! Но в свой счет этого клопа я все равно писать не буду).

Вылезают двое, с автоматами, у одного МР-40, у второго наш ППС. Крутят головами, пытаясь что-то разглядеть в темноте. От люка не отходят — чтобы, в случае чего, сразу нырнуть назад.

— Эй! — окликаю я — Москва.

— Модлин! — приходит ответ через секунду. Пароль и отзыв правильные. Один встает и идет в направлении, где слышал мой голос. И едва он делает первый шаг, я понимаю, что это не фриц. Ну значит, те кого мы ждали! Как я это понял? А вы представляете, как пахнет бомж, неделю живущий в канализации? Не надо быть собакой, чтобы почуять, шагов за десять — и это не в обиду вам, мужики, я ж все понимаю, каково вам пришлось — а констатация факта, что немцы бы себя до такого состояния доводить точно не стали. Ну ничего, через пару часов будем у наших, а там вас в баньку первым делом.

Он доходит до стены, вглядывается в темноту. А я рядом, присев с собравшись в комок, метод маскировки, известный еще японским ниндзя, наш глаз легко схватывает знакомые очертания и силуэты, а что-то бесформенное у самой земли, едва видное во тьме, человеком быть не может. Ну не люблю я быть на прицеле, а если палец на спуске дрогнет, или нервы у кого-то? Потому, когда он поворачивается ко мне спиной, встаю и хлопаю его по плечу сзади.

— Осназ Красной Армии. Кто вы? Назовитесь.

Он вздрагивает, но не пытается направить на меня МР — опытный значит, понимает, что будь я врагом, сделал бы сейчас с ним что угодно, хоть убил бы, хоть взял живым. Отвечает:

— Поручик Вихор. Гвардия Людова.

Вихор — "вихрь", поручик, отчего не майор? Точно, коммунисты — в Армию Людову еще не переименовались. Он достаточно ясно говорит по-русски, так что обхожусь без помощи Кости Мазура, взятого за переводчика. Ладно, давай в помещение, обсудим. И товарища позови.

Оказывается, их не двое, а шестеро, остальные внизу ждали, пока эта пара на разведку. Вылезают, и две бабы что ли? При ближнем рассмотрении оказалось и в самом деле, две женщины, одна постарше, без оружия на виду, вторая молодая брюнетка, пожалуй красивая, если ее отмыть, и боевая, на плече висит "стэн", одета в комбез и высокие ботинки, по поведению тот же типаж, что наша Анечка, ну значит, бегать и стрелять может, не сильно нас стесняя, а вот у старшей похоже, никакой боевой выучки нет, какая-нибудь коммунистка-вождь вроде Ванды Василевской? У одного из мужчин тоже "стэн", второй в возрасте, и безоружен, зато тащит большую канистру.

— Воды набрать. Давно не видели чистой.

Ну да, водопровод давно разбили, у Вислы немцы. То есть с нами идут не все, кто-то назад?

— Они — Вихор кивает на женщин, затем смотрит на пожилого мужчину с канистрой и что-то говорит по-польски, я разбираю лишь "пане учитель". Тот отвечает, с явным отказом. Мазур переводит:

— Я разделю с моей Варшавой ее судьбу. Чем жить приживалой и умереть после под русским забором. Я поляк, а не русский, им и останусь.

Я пожимаю плечами, если хочешь, оставайся, не неволим. Вот только будут ли здесь живые, когда мы форсируем Вислу — через месяц, два, а может и вообще зимой? Если у нас приказ касаемо лишь этих двух женщин, ну значит они сейчас наш ценный груз.

Едим напоследок — сало, хлеб, галеты, шоколад. Конечно, делимся с гостями. И тут откуда-то появляется все тот же серый кот, убедившись, что никто не будет в него ни стрелять, ни кидать опасные предметы, подходит к доске, служащей нам столом, и мяукает. Кидаю ему кусочек сала — заслужил, усатый, я свое слово помню. Кот съедает сало, затем подходит ко мне и трется об ногу. Ну отчего часто кошки видят во мне своего, вот дома у меня был когда-то такой большой, персиковый, ну целый воротник, а не котяра — а вот собаки отвечают полной антивзаимностью, в нашем деле лучше было бы наоборот! Опускаю руку, глажу кота, вспомни уж былое, если ты был домашний. Кот мурчит и хочет запрыгнуть мне не плечо, эй, а что я с этим приобретением буду делать?

— Позвольте мне — старшая из женщин ловко забирает у меня кота — пане офицер, а можно? — и прижимает зверька к груди. Кот шипит, ему не нравится.

А в принципе, чем хвостатый помешает? Однако интересно, вот никогда бы не сказала старая коммунистка "пане офицер"? Кто же ты, если за тебя сам Сталин? Или брюнетка главная? Не похоже, и смотрит на меня настороженно, даже чуть враждебно, неужели из АК, или среди людовцев тоже есть за "от можа до можа"? Ну а старшая, такой вид, как у просто смертельно усталой, что угодно, лишь скорее! И на родственниц не похожи, и на сколько-нибудь близких людей.

Ладно, после над этой загадкой думать буду! Сейчас без шума выдвигаемся к берегу. Нам еще надо немецкие катера убрать.

Поначалу все шло, как задумано. На исходную вышли без помех, кто бы мог нас тут обнаружить, впереди мы, четверо "ночных снайперов", и двое "пираний" для подстраховки, шагах в ста позади все остальные, раз нашей подготовки у них нет, могут и нашуметь, а слышно ночью у воды далеко. Если бы немцы на катерах забились в щель между полузатопленными баржами, мы бы их так легко не достали — но ведь фрицам тоже надо было видеть всю картину, и потому они приткнулись к борту разбитого парохода с внешней стороны, в темноте издали кажутся как обломки, да с берега их почти не разглядеть, а им при свете ракет река видна хорошо, лодка появится, сразу на перехват. Будь мы одни, ушли бы без помех, надели бы аппараты и нырнули (а по пути еще подарки прицепили бы фрицам ко дну, чтобы рвануло минут через десять), ну а с женщинами что делать? Потому мы четверо, где-то даже вплавь, забираемся на какое-то корыто, откуда фрицевская засада хорошо видна. Рассматриваю цели через ночную оптику, это даже не катера а большие моторки без палуб, похожие на наши "казанки" конца века, только мотор не подвесной а стационарный, и посреди пулемет на стойке, нам на радость, была бы броневая турель, уже проблема, а так стрелок ничем не защищен и в рост стоит. Кому тут умирать первым — ну, пулеметчики цель приоритетная, и вот тот похоже, офицер. И мишени распределить, чтобы не бить вдвоем по одному, а рядом кто-то вне воздействия, все ж нас четверо, их девять. Готовы? Огонь!