Тринадцатый ковчег - Дженнифер Броуди Страница 38

— Головоломка? Вот уж и правда приходится поломать голову, — расстроенно вздохнув, произнесла Майра. Сказать было нечего.

Ребята еще часа два продолжали обсуждать значение загадки, но так ни к чему и не пришли. Наконец огни фонариков стали потихоньку гаснуть — садились батарейки. Майра кое–как подавила зевок и захлопнула книгу.

— Встречаемся здесь же завтра? — предложила она.

Пейдж переглянулась с Рикардом и Калебом.

— Э-э… кстати, мы завтра не сможем.

— Почему?

Не договорив, Майра вспомнила: церемония инициации. Она так увлеклась поисками Маяка, что предстоящее событие в жизни школьников совсем вылетело из головы. Если бы ее саму из школы не выгнали, она бы тоже праздновала выпускной.

— Официально признаю: плохой из меня друг.

— Неправда, — отозвалась Пейдж. — Ты просто слишком занята, как и все мы.

— Да уж, не продохнуть, — сказала Майра и спрятала книгу. — Как летит время… Церемония завтра днем, да?

— В полдень, — ответила Пейдж. — В Церкви.

Место проведения церемонии можно было не называть — ее всегда только в Церкви и устраивали, ведь она единственная могла вместить всех выпускников разом, их семьи, начальников цехов и кратос.

— Ну как, выбор сделали? — спросила Майра.

Пейдж прикусила губу:

— Я определилась на девяносто процентов.

— Больница?

Пейдж кивнула:

— Надо бы уже решиться и не метаться.

— Да, метания — для слабаков, — сказал Рикард и глотнул из фляги. К тому времени он уже порядком разрумянился. — Я вот определился: иду в патрульные.

Майра вскинула бровь:

— В патрульные, говоришь?

Рикард сделал грозное лицо:

— От тебя никак самогонкой разит? Если не отдашь контрабанду, я тебя в Темницу брошу!

Ребята зааплодировали его убедительной игре. Рикард поклонился, сделал еще глоточек и уже серьезно заметил:

— Я подумал… что смогу добывать информацию. Типа шпионить за патрульными: внедрюсь в их ряды, стану действовать у них под самым носом.

Майра кивнула:

— Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Точно, — отозвался Рикард.

— Отличная идея.

Тут все посмотрели на Калеба, молчавшего с тех самых пор, как заговорили о выпускном. Выглядел он подозрительно, и Майра заглянула ему в глаза.

— Ну… а как насчет тебя?

Калеб тоже посмотрел ей в глаза.

— А что насчет меня?

— Пойдешь в ученики советника?

На лице Калеба отразилась боль. Видеть ее было непривычно. Все цеха принимали в ученики детей любой семьи, невзирая на происхождение, но в Синод брали только выходцев из кратоса.

— Я всегда думал, что пойду по стопам отца, — помедлив еще немного, ответил Калеб.

— Думал, — заметила Майра. — В прошедшем времени?

Калеб не стал отрицать.

— Сомнения терзают? — поинтересовалась Пейдж.

— Можно сказать и так.

— Что у тебя на уме, старик? — спросил Рикард, передавая Калебу фляжку.

Самогон Калеб принял охотно и сделал большой глоток.

— Не можешь простить им суд над Майрой?

Калеб утер губы.

— Это и многое другое. Вот теперь раздумываю: может, пойти в снабженцы или даже фермеры? Там безопаснее. Вдруг мне понравится овощи растить? Если подумать, то в демосе не так уж и плохо.

— Под угрозой все, — напомнила Майра.

Калеб упер в нее взгляд налитых кровью и обрамленных темными кругами глаз. В них Майра прочла задавленные страх и ужас. А ведь Калеб и правда мечется. Должно быть, всю ночь не спал.

— Прости, это было грубо, — извинилась она.

— Не стоит извиняться за правду, — упрекнул ее Калеб. — Мне противна сама мысль вручить жизнь этим гадам, что палец о палец не ударят, пока мы тут все задыхаемся.

— Они не то чтобы палец о палец не ударяют, — заметила Майра. — Они приносят в жертву все больше людей, чтобы ослабить бремя системы и отсрочить второй Конец. Папа говорит то же самое. То, что происходит сейчас в колонии, можно назвать одним словом… — Майра не договорила.

— Убийство, — едва слышно подсказал Калеб. — Поверь, я думаю об этом всякий раз, когда смотрю на отца, и у меня ум за разум заходит. Отец знает, что что–то не так, я стараюсь видеться с ним пореже: ухожу из дому рано, прихожу поздно.

Майра положила руку ему на плечо.

— Мне неприятно говорить, особенно теперь, когда я знаю, что значит не иметь выбора, но ты должен пойти учеником в Синод. Твой отец и так подозревает тебя, а уж если ты выберешь другую профессию, решишь перейти в демос, не взбесится ли он, не станет ли допытываться? Может, и вовсе расследование начнет?

— Ты права, отец придет в ярость.

— Рисковать нельзя, верно ведь? Если хотим пережить следующие несколько месяцев, придется перешагнуть через себя.

Калеб выдохнул и сжал кулаки, так что костяшки побелели. Казалось, он был готов отказаться, однако сумел взять себя в руки.

— Ладно, я согласен, — процедил Калеб сквозь зубы. — Иду в ученики советника, в Синод.

Последнее слово он произнес с такой ненавистью, что Майра вздрогнула. Выпускникам полагалось гордиться своим выбором, а не бояться его. Оставалось надеяться, что завтра Калеб сумеет хотя бы притвориться, изобразить радостное возбуждение. Не хватало еще, чтобы его отец — или еще кто из кратоса — заподозрил неладное. Их компания и так в опасности.