Обратно в СССР - Геннадий Марченко Страница 38

Валя на радостях тут же похвалилась перед Ринатом и его женой, пришлось подписывать им один из экземпляров. А ещё один Валентина на следующий день отнесла своему начальству, несмотря на мои возражения.

– А чего тут стесняться?! – искренне недоумевала она. – Гордиться, наоборот, нужно, а он стесняется… Кстати, Ленка письмо прислала из Самарканда, нормально добрались, жалеет, что могилу какого-то Тамерлана вскрыли ещё при Сталине. В местной чайхане уже плов попробовали, пишет – пальчики оближешь, переписала у повара рецепт, в письме его и прислала.

– О-о, плов я с огромным удовольствием отведал бы хоть сейчас.

– Действительно, давненько я его не делала… При тебе, кажется, плов ещё ни разу, верно? Вот как раз по этому самаркандскому рецепту можно и сготовить в это воскресенье.

– Отлично, жду воскресенья! А ты когда мою новую книгу читать будешь? Хочется услышать от тебя оценку моих трудов.

– О войне книга-то? Небось стрельба одна? Нет? Ну, давай сегодня вечером почитаю…

Плов Валя начала готовить с раннего утра воскресенья, но попробовал я его только вечером, и он действительно был выше всяких похвал. А воскресным утром я отправился искать артефакты. Просто накануне я подумал, что в выходной не мешало бы наконец съездить на место будущих раскопок Белорыбкина, сделать рекогносцировку на местности, и лучшего времени, чем последний день недели, пожалуй, и не найти.

На всякий случай из овощного магазина прихватил штыковую лопату, хотя прекрасно понимал, что одной лопатой там много не накопаешь. Геннадий Николаевич вон с целой армией студентов туда мотался, и не один год, так что относительно своих возможностей я не обольщался. Но прикинуть, что к чему, было нужно.

Я визуально примерно помнил, как добраться до древнего городища буртас, которые в 1237 году преградили путь Золотой Орде ценой собственной жизни. Но в глубине души я опасался, что в это время там всё может выглядеть по-другому, а потому вполне мог заплутать. На моё счастье, если впоследствии ландшафт и менялся, то не так уж и сильно. Встретив по пути одинокого грибника, я благополучно миновал вброд ручей и поднялся на крутой холм с плоской вершиной, поросшей высокой травой и березами. Похоже, чёрные копатели, о которых рассказывал Белорыбкин, доберутся сюда намного позже.

Меня охватило странное чувство. Вот стою я посреди леса, слушаю, как шумят деревья, и невольно задумываюсь о том, что ведь раньше-то никакого леса здесь не было, а были поля, где жители городища возделывали рожь и ячмень. Вдали виднелись луга, где они пасли своих бурёнок. Что вот здесь в маленьких и тесных избушках они сплетничали, шили себе порты, любились на горячих печках, стояли дозором на башнях… А потом пришёл Батый.

– Ну и что дальше? – спросил я сам себя, стряхивая оцепенение.

Наугад ткнул лезвием лопаты в податливую землю. Штык ушёл наполовину. Надавил подошвой ботинка, погрузив лезвие на полную длину. С комьями земли выкорчевал корни какого-то цветка, смахивающего на сорняк, и пару жирных червей.

«Был бы рыбак – в самый раз. А так вы мне даром не нужны, ползите, куда хотите».

Отошёл метров на пять, копнул снова. И вновь ничего. Закралась мысль, что, может, я местом ошибся… Да нет, не может быть, точно помню этот ручей и холм. Да и дорога к ручью практически не изменилась: сначала грунтовка, потом просто тропинка. Ходят же кто-то местные к ручью за водой, не иначе.

Или всё же стоит копнуть поглубже? Ведь прошло семьсот лет, как-никак, не город, конечно, где культурные слои по метру в сто лет накапливаются, но тем не менее. Выбрал ещё одно место, примерно в той точке, где позднее Белорыбкиным будет реконструирована одна из хижин. Я даже табличку помнил, указывающую якобы на место, где когда-то находился дом зажиточного селянина. Ну, с Богом…

Я очертил примерный квадрат пять на пять метров и принялся копать углубление. Делал это методично, по всему периметру. Вот земли стало меньше на пятнадцать сантиметров, вот на тридцать, а вот и где-то на полметра…

В этот момент лезвие лопаты обо что-то чиркнуло. Я тут же замер и присел на корточки, просеивая землю между пальцев. Интересно, что это такое? Камешек? Нет, похоже… Похоже на здорово заржавевший наконечник стрелы.

Эх, вот бы Ленку сюда, в самый раз студентке историко-археологического! Практика, что называется, под самым носом, и не нужно ни в какие самарканды ездить. Ну ничего, если дело пойдёт, то в следующий раз обязательно её сюда притащу. Глядишь, ещё и дипломную напишет по этому городищу.

Воодушевлённый первой находкой, я заработал с удвоенной энергией. Вскоре штык лопаты снова обо что-то задел. Я принялся аккуратно отбрасывать землю, и стало обнажаться почерневшее то ли от времени, а может, и от огня бревно. Ну точно, какое-то древнее строение! Очень вероятно, что дом того самого зажиточного селянина.

Через час или полтора, взмокший, уже сбегавший ополоснуться к ручью и работавший без майки, я вырыл внушительных размеров яму, обкапывая сложенные в стены брёвна. Правда, из четырёх стен остались только две, да и в тех изрядно трухлявые брёвна лежали вкривь и вкось. Ещё пару раз попались наконечники стрел, затем подвернулось проржавевшее лезвие боевого топора. Но главная находка поджидала меня, когда я докопал до угла древнего жилища и обнаружил там треснувший пополам глиняный горшок. Аккуратно раскрыв половинки горшка, я занялся изучением его содержимого. Воображение заранее рисовало несметные сокровища в виде золотых монет и украшений с самоцветами, однако горшок был чуть менее половины наполнен какими-то почерневшими от времени безделушками.

Я кое-как очистил одну из них, и оказалось, что это отлитая из бронзы миниатюрная маска то ли какого-то божества, то ли животного. Моих исторических знаний не хватило, чтобы верно идентифицировать эту маску. Ну ничего страшного, найдутся, дай бог, специалисты по этому вопросу. Оставлять себе находки я пока не планировал. Навару с них никакого, а мороки полно. Легче отнести в краеведческий музей, пусть там умники разбираются. Но открытие буртасского поселения я всё же припишу себе, простите уж Христа ради, Геннадий Николаевич.

Я провозился ещё с час, пока стрелка на циферблате «Командирских», подаренных мне Валей, не подползла к 3 часам дня. Последний автобус из Золотарёвки в Пензу уходит в четыре, поэтому нужно поторопиться, если я не хочу топать почти тридцать километров на своих двоих. Ещё не факт, что удастся добраться автостопом.

Быстро собрал находки в рюкзак, который резко потяжелел килограммов на семь-восемь, закинул его на плечи, схватил лопату и двинулся обратно. На автобус я успел, заплатил за проезд 12 копеек и устроился в углу, поставив рюкзак с лопатой между ног. Вполне мог сойти за дачника, наверняка так многие пассажиры и подумали, когда я остановил автобус на трассе в нескольких километрах от Золотарёвки.

В понедельник прямо с утра я направился в краеведческий музей, к директору Александру Васильевичу Сергееву.

«Надо же, – подумал, – имя и отчество точно как у Тюстина. Может, и нужно было к Тюстину идти?»