Celistic. Эхо мира - Дэннис Лэнгли Страница 38

Тяжелая юностью грозила обернуться для Лики глубокой депрессией, но восемнадцатилетняя девочка нашла способ спастись, отчаянно ухватившись за не реализованный материнский комплекс, который привел ее к радикальной форме патриотизма. Особенно на нее подействовали националистические идеи Джека Теренса, и Лика стала его последовательницей, несмотря на то, что шла холодная война и Теренс выступал на стороне врагов Промоса – ламарян. И без того противоречивая ситуация для Лики обострилась тем фактом, что она одновременно следовала идеям Теренса, но поворачивала их ровно в обратную сторону. Когда он говорил о ламарянском величии, Лика слышала только о потенциале и неповторимости Промоса. Скоро она сама не заметила, как влюбилась в него, несмотря на семилетнюю разницу в возрасте (а может, и благодаря ней), разницу в целях и средствах. Как бы ни пытались отрицать этот факт последователи Культа Лоу, Лика добровольно стала оружием в руках Теренса, пожертвовав ради роковой любви не только своей жизнью, но и, в конечном итоге, существованием целого народа. Сложно представить, но, возможно, мы не были бы сейчас втянуты в мировую войну, только если бы однажды одна восемнадцатилетняя девочка не полюбила злодея.

Но будем рассказывать по порядку. На «Пятом Национальном Конгрессе Объединенной Целистики» Лика присутствовала в роли представителя Промоса. К тому времени ей уже был двадцать один год, и, несмотря на столь юный возраст, она пользовалась большим уважением у себя на родине, в первую очередь выступая против пиратской власти, особо усилившейся на Промосе (да и вообще в Целистике) во время всеобщего бардака холодной войны. Позже против Лики (точнее, против ее последователей) выдвигали обвинения, будто бы она использовала пиратов для объединения Промоса, специально позволяя им вырасти во внушительную угрозу, перед которой мог бы сплотиться ее народ. Мы считаем, что, с одной стороны, в те годы Лика даже если бы хотела, не могла как-либо повлиять на пиратов. Но с другой – определенно, что она понимала этот парадокс, когда зло, разрушающее ее нацию, одновременно и усиливало, сплачивало людей, и он вносил свою лепту в ее мировоззрение.

В числе остальных присутствующих Лика ждала вступительного слова Теренса. Она сидела в первом ряду на месте номер сорок три. Соседние кресла занимали генерал ламарянских войск Сэмюэль Смит с женой Мэззой. В своих мемуарах генерал вспоминал, что он сначала огорчился тому, что оказался разделен с женой, но потом понял, что девочка, сидящая между ними, поразительно напоминает ему внучку, оставшуюся на Ламаре. Он всеми силами пытался привлечь внимание девушки, и последующая глава его мемуаров целиком посвящена причитаниям по поводу того, что современная молодежь совершенно не замечает стариков в отличие от его родного Юпитера, где он все детство… ну и так далее.

Так вот, Теренс вышел на сцену с небольшим опозданием. Лика впервые в жизни видела своего кумира так близко, и тем сильнее был для нее удар, нанесенный его словами.

Теренс сказал, что он просит прощения у собравшихся за то, что вынужден использовать свою речь не по назначению, но чрезвычайные обстоятельства оказались сильнее его. Он попросил отложить конгресс на несколько дней. В ответ на поднявшийся в зале шум Теренс сказал, что пришла катастрофическая новость – промосиане укрывают у себя на планете опаснейшего террориста за всю мировую историю. Этого террориста зовут Лесли Фикс, и он не только обладает оружием массового поражения невиданной мощности – тяжелой лазерной пушкой, но и собирается применить его против любой планеты, которая выразит несогласие требованиям пирата. Далее Теренс сказал, что Ламар никогда и ни при каких условиях не пойдет на переговоры с террористами. Однако ситуация такова, что никакой защиты от тяжелых лазерных пушек не существует, следовательно единственная возможность спасти жизни миллиардов ламарян – это ударить первыми, не позволив террористам применить свое оружие. В связи с этим, он от лица всего Ламара дает Промосу ровно одни ламарянские сутки, начиная с текущего момента, на то, чтобы самостоятельно найти и выдать Фикса, либо доказательства его смерти. Если это требование не будет выполнено, он объявит существование Промоса угрожающим всей Целистике, после чего ламаряне разбомбят на планете все, используя что Фикс может запустить свое оружие. После на территорию Промоса будут введены войска. Положение самой планеты будет объявлено блокадным. Любое сопротивление будет приравниваться к пособничеству террористам.

«Генерал», – сказал Теренс, и добродушный старик, только что рассказывавший Лике про свою внучку, вдруг показался ей чудовищным Левиафаном. Он поднялся, кивнул и вышел из зала. Что же до Лики, попробуйте вообразить ее положение сами: она была единственной промосианкой на всем конгрессе и никто, ни один человек в зале не выступил в защиту ее планеты, которую только что приговорили к уничтожению без малейших разбирательств, на основании всего нескольких фраз, без какой-либо попытки доказать обвинения, выставленные даже не столько против самого Промоса, а против одного из пиратов, скрывающегося где-то не известно где. Эта девочка осталась одна, и полагаться ей было совершенно не на кого.

И, как всегда, именно в этом состояла противоречивость ее ситуации. В этом состояла идея неонационализма: «Каждый народ сам за себя». Именно эта идея объединяла жителей планет, толкая их в гонку за первенство. Именно за эту идею Лика боролась, именно благодаря этой борьбе она спасалась от саморазрушения, именно благодаря ей добилась всего. И именно эта идея теперь угрожала ей.

Что бы сделали на ее месте вы? Что бы сделал на ее месте любой человек?

Так вот, Лика Лоу промедлила всего двадцать четыре секунды, прежде чем вскочить с места. Она собиралась бороться! В одиночку, против всех, против превосходящих войск Ламара (а эта планета была доминирующей силой всю известную историю Целистики), против всего мира, стоящего в стороне и наблюдающего. Такой вот была Лика Лоу.

Теренс уже ушел со сцены, но Лика отлично знала, где его искать. Она прошла к его комнате, рванула на себя дверь и попыталась войти, но кто-то перегородил ей дорогу.

– Простите, – раздался смущенный бас у нее над головой.

– Не прощу, – она безуспешно попыталась протиснуться.

– Извините, – снова пробасили сверху.

Лика подняла голову, чтобы рассмотреть высоченного веснушчатого сайфа с длинными рыжими волосами. Мягко, стеснительно и аккуратно, но этот сайф собирался войти сам и не пустить ее. И сдвинуть его было невозможно.

А звали его Ред Сайерс.

Треугольник замкнулся. Сайерс, Лоу и Теренс. Теренс, Сайерс и Лоу. Лоу, Сайерс и Теренс.

Любовный треугольник, треугольник ненависти, треугольник трагедии, эхо которой пройдет через века и поставит Целистику на грань уничтожения.

Оставайтесь с нами, загляните в застенки лабиринта судеб, и мы покажем вам скрывающийся там проклятый треугольник, и три души, осужденные вечно блуждать по нему. И насколько бы чудовищным это нам не казалось – такова легенда.

Легенда о Лоу.