Досье "72" - Жан Коломбье Страница 38

Но было уже не важно, подставные партизаны или настоящие старики: это явление приняло большой размах. Партизаны стали частью повседневной жизни французов. Кутюрье очень быстро приспособились к текущему вкусу: военные комбинезоны, пятнистая форма, платья из грубой ткани заполонили прилавки магазинов. Тех, на ком не было куртки партизана, даже не пускали в модные ночные клубы. Тот, на ком не было брюк стиля а-ля Че Гевара, не имел ни малейшего шанса очаровать ту малышку, в рейнджерах на ногах и в платье из домотканого материала цвета хаки с толстым кожаным ремнем.

По телевидению пошли телесериалы, седовласые герои которых, несмотря на спартанские условия жизни, на угрозу нападения сил правопорядка, заставляли зрителей задерживать дыхание: сможет ли Андре, такой соблазнительный в берете парашютистов, завоевать сердце Марии-Терезы, подруги командира отряда? Дело казалось проигранным заранее, но Роже, командир, был лыс и неровно дышал к Иветте, бывшей французской разведчице, ловкой, как обезьяна, когда она лазила по деревьям, чтобы осматривать местность. А с этого дерева она видела такие вещи! К счастью, она не была доносчицей…

Каждый вечер в час аперитива глубинная Франция являлась на назначенное свидание и снова находила эту теплую обстановку походных костров, старых песен — которые хотя и пелись слабыми голосами, но зато с душой, — с этой простой и вкусной едой — ах, прекрасное жаркое на углях! ах, свежие овощи, и каштаны, словно упавшие с неба…

Рекламщики тоже не смогли остаться в стороне. Партизанское движение стало образцом. Появилась реклама кастрюль, которые можно вымыть речной водой без моющих средств, вообще без ничего. Палатки, которые можно было натянуть без особого труда и, главное, быстро свернуть в случае опасности. Колбасные изделия теперь коптились только на огне костра, появились бутылки, которые можно было открыть без штопора. Многофункциональные ножи произвели фурор: они предлагали набор приспособлений от зубочистки до поперечной пилы, полный набор для законченного робинзона, — и все благодаря им, — да здравствует беззаботная жизнь в лесных чащах!

В результате вся страна превратилась в один огромный партизанский отряд.

— Пусть повеселятся, — вздыхал Бофор, — мода так переменчива. Да и потом в их возрасте детей они явно не наплодят… Но вот Веркор… займитесь им, Майоль.

Кузен Макс был менее оптимистичен: да, конечно, у них не будет потомства, но на смену им придут сегодняшние молодые. Может, действовать следует так: перекрыть им каналы общения с внешним миром. Поскольку Бофор оставался непреклонен, он не потерпел бы ни малейшей шероховатости. Один раз полиция сумела обнаружить небольшой отряд семидесятилетних. Все прошло тихо и гладко, они добровольно уселись в фургон. Но все испортили журналисты: под ослепительными вспышками фотокамер старики расправили спины, приняли воинственный вид и дали понять, что снова сбегут. «Герои Эндра» — так назвал их журнал «Пари-матч» — были достойны всяческих почестей.

Следовало избегать возможности возникновения любых неполадок в отлаженной работе машины. Кузен Макс представлял себе последствия какого-нибудь случайного выстрела! Главное не допускать никакой огласки. Этого удалось добиться организацией параллельных структур, более законспирированных.

Вот когда ГПН принял решение о создании сыскных агентств.

Вот так, получив инструкции Кузена Макса, я открыл первое из таких агентств. Открыл — это слишком громко звучит, ведь надо было действовать незаметно для любопытных глаз. Юридический адрес — моя квартира, очень официальная карточка аккредитации, номер телефона — и работай.

Задача моя состояла в том, чтобы отыскивать местонахождение партизан. После этого были возможны два пути развития событий: или я начинаю с ними переговоры о сдаче, в обмен на обещание, что к их семьям не будут применяться карательные санкции, или, в самых сложных случаях, передаю это дело команде полицейских, работающих под прикрытием в непосредственном подчинении префекта.

В случае успеха мне полагалась небольшая сумма на покрытие моих расходов и солидные комиссионные, благодаря которым я смог довольно быстро создать сеть осведомителей и взять на полставки моих приятелей Пьера и Франсуа.

Я задумал заработать побольше денег, выполняя живую, полную непредвиденных поворотов работу. Я сам мог распоряжаться своим временем и сам принимал решения и поэтому с энтузиазмом бросился на розыски «террористов».

— Никогда не произноси этого слова! Ты слишком молод, а эта терминология может привести ко всяким эксцессам. Ты ищешь не террористов, не борцов сопротивления, не партизан, а Кандидатов. Эти Кандидаты не хотят исполнить свой гражданский долг. Это, если хочешь, уклонисты по соображениям совести. Вот и все. Не надо проявлять ни ненависти к ним, ни презрения.

Да, с Кузеном Максом уже и пошутить было нельзя. Как и с моим отцом. Он вместо того, чтобы порадоваться тому, что сын нашел наконец-то интересную работу, когда я стал рассказывать все ее преимущества, прервал меня:

— Твои информаторы? Ты их так называешь? А знаешь ли ты, что такое донос? А знаешь ли ты, кем были коллаборационисты во время войны? А когда я доживу до этого возраста, ты и меня выдашь?

Я ушел, громко хлопнув дверью: старики решительно ничего не понимают…

22

Как все же хорошо время от времени выезжать на природу. Я веду безумную жизнь, просиживая в четырех стенах в своем кабинете, на заседаниях ГПН и на скамейке в глубине зала «Регалти». Да я в общем-то и не живу… Я тебе уже говорил, что от меня ушла Рашель? Два месяца тому назад. Как на нее за это обижаться, ведь мы с ней почти не виделись. Она меня даже не предупредила. Однажды вечером я вернулся домой, а там записка от нее. Заметь, я ее понимаю, все мое время отнимает эта работа, даже когда я дома, голова моя находится в другом месте. Теперь, по крайней мере, мне не надо делать вид, что куда-то спешу. А ты все еще встречаешься с этой блондиночкой, как ее там зовут, Мелани?

Кузен Макс по-прежнему выглядел плохо. Уход новой подруги очень сильно его огорчил, он, если можно так выразиться, находился между двух волн. До того как мы доехали до пригорода Сент-Этьена, я успел ему сказать, что с Мелани у нас все в порядке, что она хочет замуж, а я пока не решаюсь на это, но в тридцать семь лет — и Кузен Макс с этим согласился — пора уже было броситься в воду.

После празднеств, посвященных отправке первого конвоя в январе 2017 года, у нас не было случая присутствовать на сборе Кандидатов. За шесть лет машина стала работать довольно отлажено.

Нас встретил Жак Лерест, распорядитель церемоний города. Департамент решил проводить сеансы еженедельно по четвергам, в день работы рынков.

— Раз в неделю, это примерно пятьдесят — шестьдесят голов за один сеанс. Полагаю, цифра неплохая: не слишком много, не слишком мало, зато и толпы нет. Мы очень хотим придать этой церемонии праздничность. Сами увидите, я знаком с некоторыми сегодняшними Кандидатами, это очень веселые люди.

На площади Шанавель — здесь, как и везде, отказались от площадей перед мэриями, слишком официальных, слишком центральных, и проводили церемонии в более тихих местах — перекличка уже началась. Семидесятилетние в сопровождении многочисленных членов их семейств раздавали поцелуи и проливали слезу перед тем, как подняться по ступеням автобуса. Сыпались разные советы: бабушка, застегни куртку, а то простынешь, не забудь поставить за меня свечку святому Карлу. Малышей поднимали на руки, чтобы они смогли поцеловать через стекло губы дедушки. Не было никакой обиды, никакого возмущения, только покорность. Лерест признал, что это заслуга Центров психологической помощи, открытых департаментом для подготовки Кандидатов, у которых истекал разрешенный срок жизни.