Троглодит - Сергей Щепетов Страница 38

– Ты за базаром-то следи, парень, – тихо проговорил Натан, медленно поднимаясь. – Не видел я никакой дороги!

В глазах матроса мелькнуло что-то бесовское, он тоже начал подниматься из-за стола:

– Ты на кого бочку катишь, сука?!

– Цыц! – стукнул кружкой капитан. – Всех уволю! Место!

Драка окончилась, не начавшись – Серега сел, следом за ним Натан.

– Блин, – продолжил Степаныч, – теперь два придурка на мою голову! Выкину обоих на хрен!

– Не, а чо он?.. – виновато заныл матрос. – Чо кидается-то?

– А ты чо цепляешь человека? – уставился на него капитан, пристукнув кружкой. – Ты кто, следак? Мент? Тебя колышет чужое горе? М…о недоделанное…

На этом, однако, дело не кончилось – Натану тоже обломилось:

– А ты, пассажир, по что в з…у лезешь? Не видишь, чувак на голову слабый? Борзота из тебя прет, да? Так ты с ней у меня враз сгинешь – как не было!

– Ничего из меня не прет, – как можно спокойнее сказал Натан. – Не знал я…

Некоторое время он молчал, уставившись в груду объедков, а потом поднял глаза на обидчика и протянул над столом руку:

– Забыли?

– Ну, типа… – согласно бормотнул Серега и слегка пожал своей лапой чужую ладонь.

– То-то, – удовлетворенно кивнул капитан. – Василий, наливай!

Когда груда жареной рыбы сильно уменьшилась, а в организм каждого попало не менее четырехсот грамм водки, Натан наконец решился:

– Проясни мне, Иван Степаныч, что там такое с инспектором? Я ж его не топил, кажется.

– Знамо дело, не топил, – кивнул капитан и продул гильзу папиросы. Вежливое обращение ему явно польстило: – Тут такое дело, паря… Коли ты с Первомайска, то надо те все с изначалу втолковывать. В обчем, прихватили под Городом рыбники левый транспорт. Сказывают, на полсотни штук зелени. Откуда икра, ясно – с Тайска, конешно. А в Тайске что? Точнее кто? Тама с весны сидят два рыбника – порядок, значит блюдут. И лодка у них есть – ну, эта, типа на крыльях – и стволы. Выходит, не уследили! Ну, мы-то знаем, как они следят – на реку иль в море и нос показать боятся. К тому ж пьяные все дни в дупель. А городским начальникам, кажись, то не ведомо.

– Да все они знают! – махнул рукой Василий. – У них свои игры, они со всех берут.

– Ну, короче, – продолжил рассказ капитан, – отправили в Тайск еще одного, типа ревизию делать. Типа, с полномочиями. Суд и расправу, значит, вершить. Ему транспорт был надобен, а тут мы под рукой оказались. Уж я и так, и эдак, ан ни хрена: прям за горло взяли! Вези, грят, а то мы тебя уроем! Не будет, грят, тебе жизни ни на море, ни на суше!

– Эти – могут, – печально качнул хмельной головой Василий. – А инспектор-то душевным оказался: с утра полбанки примет и давай пальцы гнуть!

– В обчем, добрались мы, считай, до поселка и тут на тебе! – повествовал далее капитан. – С берега нам отмашка – беда, мол. Ну, я инспектору сказываю, дождемся, мол, большой воды и снимем потерпевшего. А он зенки залил и рогом уперся: ночевать, грит, в Тайске будем! Ну, вот и заночевал, сердешный…

По каким-то неуловимым признакам – интонациям в голосе, что ли? – Натан чувствовал, что дело здесь нечисто. Ему даже пришла в голову хулиганская мысль поинтересоваться, что же такое они сотворили с инспекторским мотором? Однако он благоразумно об этом промолчал и спросил о другом:

– Это что же, вы ради одного пассажира в такой рейс отправились?!

– Не-е, паря! – Степаныч сыто рыгнул и погладил набитое брюхо. – Изначально мы фрахт взяли – геолухов каких-то с поселка вывезти. Ну, а чтоб порожними не идти, набрали чего по малости – консерву там, крупу, сахар, опять же. Тайск хоть и вольный город, а людишкам что-то жрать надобно.

Говорилось это с таким видом, что Натан мог бы поспорить: перечисленными товарами на борту и не пахло! Уточнять он, конечно, не стал, а просто поинтересовался:

– А почему Тайск – вольный?

– А потому, что нет его вовсе, – поднял указательный палец моряк. – Раньше-то тут хохлы в основном обитали. Ну, а как началась ихняя самостийность с незалежностью, так они разом на крыло и поднялись. Поселок закрыли, рыббазу растащили, и стала тут воля.

– Это как?

– Да так! Рыба есть, икра есть, краб тоже по малости есть, а вот власти нет. Ну, понаедет весной народец, живет себе и в хрен не дует. Кое-кто и на зиму остается. В основном националы, конечно – дикий народ!

– Ну, Степаныч, кой-какая власть тут имеется, – поправил Василий. – Иначе беспредел был бы полный.

– Эт верно, – согласился капитан. – А нынче беспредел имеет место быть, но не полный!

Несколько коек в кубрике оказались свободными, и Натан расположился на одной из них. Там обнаружился комок какого-то тряпья, похожий на свернутое одеяло, который он подложил под голову. Одежду он решил не снимать, а только избавиться от обуви и расстегнуть ремень на поясе. Ему было жалко уходящего времени, но простора для действий он никакого не видел. Кроме того, в голову пришла неприятная мысль, что в процессе базаров и пьянствий новые знакомые мельком отсканировали и просветили его со всех сторон многократно. Малейшая фальшь, вроде недостаточно грязной рубахи, и он рискует завтра не проснуться. Кроме того, в кубрике было жарко, а мореманы храпели на разные лады и по временам пускали газы. Солярочная вонь в сочетании с действием качки и выпитой водки настойчиво звали наружу содержимое Натанова желудка. Он так и уснул, не решив «основной вопрос философии»: блевать или не блевать?

Надолго хронопутешественника не хватило – он проснулся часа через четыре. Во-первых, в кубрике стало холодно, а во-вторых… Знаток назвал бы его состояние «сушняк» – пить хотелось невыносимо! «Ну, еще бы! – подумал Натан. – После такого-то ужина! Интересно, на данном судне имеется пресная вода? Или они только водку пьют? А если имеется, то где ее искать?» Потом он вспомнил, что вчера был разговор про чай, но дело до дела, кажется, не дошло – значит, есть надежда! Подсвечивая себе циферблатом «часов», он попытался осмотреть помещение и почти сразу обнаружил под столом помятый закопченный чайник. Натан присосался к носику – какое счастье! – и глотал до тех пор, пока в рот не полезли чаинки.

Спать Натану расхотелось совершенно. Он нащупал в кармане помятую пачку сигарет и полез на палубу. Там было вполне благостно: почти уже рассвело, ветер стих, широкие пологие волны плавно опускали и поднимали катер. Если стоять лицом к носу, то море было только справа, да и то там торчали из воды не то большие камни, не то маленькие островки. Со всех остальных сторон на расстоянии километра или чуть меньше, тянулся скалистый берег. Со стороны мыса, за которым якобы располагался поселок, доносился слабый шум, там – возле скал – явно что-то двигалось. Пока Натан размышлял над этим, на палубе оказался всклокоченный опухший Василий с биноклем в руках. Секунд десять он всматривался в ту же сторону, потом пробормотал: «Е…, б…!», опустил бинокль и заорал: