Все дороги мира - Зоя Ласкина Страница 38

– С каких пор от крошечной ранки с человеком происходит такое? – вмешался Винде.

Гном помрачнел и с усилием поднялся.

– Кухры появились где-то с год назад, до того из змей встречались лишь безобидные оранжевые ужи. Откуда эта пакость взялась, никто не знает. Впрочем, Диамар под боком, удивляться нечему. В зубах у них яд – алхимики Шиара это подтвердили, потому укус кухры весьма болезненный и после него тяжело хворают. Впрочем, смертельных случаев было очень мало, так что особо вам беспокоиться не о чем.

Дин облегченно вздохнул, да и Винде просветлел лицом, поклонившись гному.

– Спасибо тебе за добрые вести. Только девушке все же нужен покой – и здоровому-то станет плохо, если его так волочить. Скажи, в вашем утаре не найдется для нас места? До тех пор, пока ей не станет легче.

– Ну, постоялого двора там нет, гости у нас бывают редко. Но, уверен, кто-нибудь согласится пустить вас под свою крышу. Спросите, к примеру, Оргни, он разбирается в целительстве и обычно в помощи не отказывает.

– А как добраться? Надо ли будет куда-то свернуть?

– Нет, идите по основной дороге, точно не пропустите. А что вы вообще забыли в этих местах?

– Просто путешествуем, – ответил за друга Винде. – Я думал книгу про Хаммар написать, вот и смотрю на местные города, традиции. Заодно и на природу решил взглянуть. Значит, кухра, говоришь, год назад появилась? Надо записать.

Им предложили помощь: довезти Айнери до Румита, заодно показать дорогу, но Винде вежливо отказался. Гномы выгоду никогда не упустят и бесплатно что-то делать вряд ли станут.

До Румита они добрались на следующее утро. Сначала впереди показалась гряда невысоких холмов, потом по обочинам потянулись пшеничные поля. Таких крупных колосьев Дин еще не встречал: один к одному, не тронутые вредителями или другой гадостью, вроде той же плесени.

Поля сменились огородами, и наконец появились двухэтажные дома у подножия холмов. Разглядеть их как следует мешали фруктовые деревья, в изобилии растущие вокруг. Во многих садах работали гномы; Винде окликнул одного из них по-арденнски, тот недоуменно нахмурился, и парень перешел на хаммарский. Гном с интересом оглядел чужаков, но путь все же указал. Вскоре друзья стучались в нужную дверь.

К ним вышел немолодой гном в темно-зеленом. Винде учтиво поздоровался по-хаммарски, тот ответил, потом, взглянув на лежащую Айнери, жестом пригласил войти. Друзья отнесли девушку в указанную комнату, и целитель Оргни – а это явно был он – попросил их подождать в гостиной. Теперь у них было время осмотреть жилище.

Стены дома состояли из земли и переплетенных между собой тонких стволов деревьев и стеблей растений. То ли корни этих растений удерживали землю, то ли строители землей заделывали щели, то ли все вместе – Дин не очень понял. В нужных местах стволы загибались в стороны, образуя оконные и дверные проемы, и так же создавали потолок. Удивительно, но земля не осыпалась, хотя выглядела темной и влажной, а вовсе не засохшей глиной. При этом в комнате было тепло и не сыро. Прямо из стен росли крошечные цветы различных оттенков, образуя пестрые узоры. Зеленые побеги обвивали и мягкий диван, и шкафы; прочая же мебель больше походила на человеческую, в стене был даже камин.

Дин прошелся по комнате, провел рукой по стене и убедился, что все растения настоящие, живые. При этом стены были довольно ровными, ни один росток не торчал как попало, хотя их явно не подрезали. Дину случалось ночевать и в погребах, и в землянках, но он никогда не думал, что жилище из земли может быть красивым и уютным.

– Невероятно! Ты тоже впервые в жилище гнома? – спросил он у друга.

– Нет, на Виэлии бывал у них в гостях, но там дома другие, каменные. Тоже необычные и совсем не похожи на наши, но и с этим ничего общего.

Вернулся Оргни и заговорил. Винде шепотом переводил для друга.

– Все хорошо, я наложил повязку с мазью, дал отвар, скоро ей станет лучше. Через пару дней уже сможет встать. Впрочем, она поправилась бы и без этого, просто выздоровление заняло бы больше времени. Оставьте ее здесь, я о ней позабочусь. Вас, к сожалению, приютить не смогу, свободных комнат у меня нет, но можете попытать счастья у Дирна через два дома отсюда.

Винде горячо поблагодарил целителя, положил на стол несколько монет и спросил, не нужна ли помощь в лечении девушки. Оргни отказался.

– Спасибо, но укус кухры особого ухода не требует, я справлюсь сам. Не беспокойтесь, когда она проснется, я позову.

Дирн, жизнерадостный здоровяк, немного удивился людям на пороге, но без долгих раздумий согласился пустить их к себе на несколько дней за небольшую плату. Денег едва хватало, и на следующий день Винде с Дином с раннего утра прошли по утару, спрашивая, не найдется ли у кого работы. В поле, саду или огороде человеку нечего было и думать равняться с гномами, а вот помощь с животными – овцами, свиньями или теми же метирами – вполне могла пригодиться.

Так и вышло: желающие спихнуть на чужаков грязную работу нашлись быстро, и весь день Винде с Дином чистили хлев и свинарник. «Для разнообразия неплохо и вернуться к корням!» – шутил Дин, вспоминая детство в деревне. Вечером же решили дать представление, на этот раз вдвоем. Последнее имело успех, хоть и меньший, чем они привыкли у людей.

Айнери приходила в себя несколько раз. Днем друзья забежали к ней буквально на секану и вынуждены были вернуться к работе, а вот ближе к ночи, после представления, смогли остаться подольше. Выглядела девушка уже почти здоровой, только несколько бледной, но испытывала сильную слабость. Где они находятся и как здесь оказались, брат рассказал ей еще днем и сейчас объяснил все в подробностях. Сама Айнери почти не говорила, поэтому разговор стал увядать и вскоре смолк.

Совершенно вымотанный Винде отправился спать, пожелав сестре добрых снов и скорейшего выздоровления, а Дин решил задержаться еще ненадолго.

– Ты не представляешь, как я рад, что ты пришла в себя, – сказал он, когда Винде вышел за дверь. – Было время, когда я всерьез думал… неважно, все позади.

– Не все, Дин. Самое трудное только начинается. Ты слышал, куда мы направляемся и что об этом месте говорят. Но ты не знаешь другого: там нас ждет очень опасный человек, настолько, насколько можно вообразить. Я даже не уверена, человек ли. А еще у него множество подручных. Мы идем к нему просить помощи, но я не представляю, чего от него ждать. Для него не то что человека убить – небольшой город вырезать ничего не стоит. Я благодарна, что ты проводил меня сюда, и ты очень помог, возможно, спас мне жизнь, но ты не обязан идти дальше. Возвращайся в Арденну или, по крайней мере, подожди нас у реки в каком-нибудь селении.

Дин покачал головой, поглаживая ее пальцы.

– Знаешь, когда я полюбил огонь? Наверное, с тех пор, как у родителей на ночлег остановился бродячий заклинатель огня. Он рассказал сказку, которая запомнилась мне на всю жизнь. Когда-то очень давно жил один юноша по имени Элмис. Больше всего на свете он желал обрести власть над огнем. Способностей к магии у него не было, но он к этому и не стремился – он мечтал управлять огнем, как это могут лишь фейры, сами дети огненной стихии. Однажды ночью он в отчаянии закричал, что готов отдать все за такой дар, и тогда к нему явился сам Фрах. Демон сказал, что наполнит грудь юноши своим огненным дыханием, и он сможет повелевать пламенем, но это сожжет его сердце: он перестанет быть человеком и не будет знать ни дружбы, ни любви до тех пор, пока не заплачет огонь. Элмис ненадолго задумался. В него была влюблена местная девушка, и ему она тоже очень нравилась, но спокойная семейная жизнь, о которой та мечтала, не могла сравниться с возможностями, которые предлагал ему Фрах, и он с радостью согласился. Обжигающее дыхание демона охватило Элмиса – и сердце его воспламенилось, сгорело, превратившись в пепел, но странным образом продолжало пылать. И лишь в самом центре, под раскаленной коркой, еще бился крошечный кусочек живой плоти – то самое сомнение в правильности этого выбора. Утром Элмис ушел из деревни и отправился странствовать. Он шел из города в город, заходил в другие деревни в далеких землях и всюду показывал свой новый дар. Люди были поражены и напуганы: вокруг Элмиса возникали и исчезали языки пламени, огонь рисовал в воздухе чудесные узоры. Это было необыкновенное зрелище. О юноше заговорили, он прославился по всему миру, все мечтали увидеть чудесного заклинателя огня. И, конечно, многие девушки влюблялись в него, очарованные его славой, его огнем. Но когда они ложились с ним в постель, его пламя сжигало их. Наутро они теряли интерес к жизни, к людям, ко всему, что творилось вокруг, бродили безучастными тенями, их глаза слепо смотрели в никуда, и через несколько дней они кончали с собой. Топились, бросались с обрыва, но чаще сжигали себя заживо и даже не кричали при этом. Прошел слух, что в заклинателя огня вселился демон или что это сам Фрах бродит по земле в обличье человека. Кто-то призывал убить его, некоторые даже пытались, но как справиться с тем, у кого такая сила? Однако эти слухи не уменьшили славу Элмиса – даже наоборот, люди еще больше восхищались им и мечтали его увидеть. Но вот однажды к нему пришла Энелла – та самая девушка, в которую он был когда-то влюблен. Она отправилась вслед за ним с крошечной котомкой вещей – больше у нее ничего не было. Девушка шла через незнакомые ей земли, через опасные места, сквозь леса, где встречались разбойники и бродили дикие звери. В городах она бралась за любую работу или просила милостыню, чтобы не умереть с голоду, а голодать ей приходилось немало. Ее платье истрепалось, прекрасные волосы превратились в растрепанные колтуны, и пришлось их отрезать. Она исхудала, но оставалась по-прежнему красива. Мужчины нередко предлагали ей золото и драгоценные камни, если она разделит с ними постель хотя бы на одну ночь, многие звали ее замуж, но она неизменно отказывала и тем и другим и шла за своей единственной любовью. Ни один лихой человек не покусился на ее честь силой – видно, сама Кириат хранила ее. Впрочем, она была настолько прекрасна, что даже в последнем негодяе при взгляде на нее просыпалась совесть, и он не смел ее обидеть. И вот наконец она пришла в город, где показывал свои чудеса Элмис. Юноша узнал ее, и живая частичка его сердца затрепетала. Он обнял Энеллу, и она осыпала его поцелуями, ее слезы капали ему на грудь. Его же глаза оставались сухими, но все же впервые после встречи с Фрахом он ощутил что-то кроме восхищения огнем – пусть и лишь тень прежней любви. Энелла осталась с ним этой ночью и отдавала себя целиком, ласкала его, шептала нежные признания – не пылкие заверения в любви, как другие, в ее словах были настоящие чувства. Она восхищалась не его славой, не его чудесами, она любила того, прежнего Элмиса, частица которого все еще оставалась в нем – девушка знала это и не жалела о том, сколько пришлось пройти и пережить ради этой встречи, ее слезы были слезами радости. И это пробудило юношу: в нем расцвели воспоминания о прошлом, о том, как ему было хорошо гулять с ней, просто сидеть у реки, держась за руки, целоваться под луной. Даже пламя Фраха, охватившее его сердце, не смело тронуть ту, чья любовь была такой искренней. И тогда Элмис заплакал; но из его глаз текла не вода, а капли огня. Они застывали и становились яркими блестящими камешками. Огонь, пылающий в его груди, вытекал из него, вечное пламя демона остывало. Сердце Элмиса ожило и наполнилось прежней любовью, любовью к жизни. «Я всегда буду с тобой, любимая. Не представляю, как я мог оставить тебя», – шептал он. Но в ответ раздался голос, идущий словно со всех сторон: «Нет! Вам не быть вместе! Ты сделал свой выбор, и назад пути нет!» Фрах снова явился к Элмису и протянул свою черную руку. «Сгорите же» – громогласно приказал он. Но вновь вместо языков пламени вперед полетели огненные капли и посыпались на землю алыми драгоценными камнями. Демону ничего не оставалось: скрежеща от злости зубами, он вернулся в свой огненный мир. А камни разлетелись по всему миру – их находят до сих пор. Люди прозвали их слезами огня. С тех пор любой, кто мечтает стать заклинателем огня, носит такой камень как амулет в память о том, что любовь к пламени не должна быть сильнее любви к жизни, к девушке или сильнее дружбы. И над тем, кто носит такой амулет, Фрах не властен. Это знак того, что власть над огнем – твоя собственная, не подаренная кем-то в обмен на живое сердце.