Сага о Кае Безумце - Наталья Бутырская Страница 38

На следующий день после пира Хандельсби обсуждал будущий турнир с иноземцами. Слова Рагнвальда повторяли из уст в уста так, будто бы на пиру сидели все жители: от дряхлой старушонки до распоследнего трэля. А описания соперников становились всё красочнее. Не северянин в мехах, а огромный великан, обросший шерстью с ног до головы. Не узкоглазый в желтом платье, а девка-карлица, у которой вовсе нет глаз. Не карл в кольчуге, а выползший из-под земли цверг в железном доспехе, и нет в том доспехе ни щелочки, ни стыка единого. Про бородатого мужика в белом не вспоминали, видимо, не смогли придумать достойного описания.

Жители ждали, когда же объявят об иноземных играх.

Я не прошел и одной улицы до конца, как собрал ворох городских слухов. Лохматый мальчишка клялся именем Орсы, что одно из соревнований будет по поеданию жареной свиньи. Кто быстрее и больше съест, тот и победил. Я схватил его за ухо и потребовал поклясться не именем самой доброй богини, а Фомриром. Тот лжецов терпеть не мог и всегда наказывал их за лжесвидетельство. Мальчишка заюлил, выкручиваясь, попросил прощения за обман, и я отпустил его, отвесив всепрощающий пинок. Фомрир бы явно хлеще отомстил.

Убийство двадцатирунной твари, скалолазание, глима и даже соревнование на мужскую выносливость… Чего только не придумали заскучавшие горожане?

Несмотря на обилие выпитого, я чувствовал себя замечательно, помнил всё, что происходило на пиру, и даже немного гордился своей выдержкой. Как я и думал, тут всё дело в тренировках: чем чаще пьёшь, тем больше можешь выпить и не опьянеть. Хотя до Болли Толстяка мне ещё далеко. Он пил вино и меда, как воду, и ни капли не захмелел. Если будут проводить соревнование по винопитию, то конунг должен выставить Болли без всяких сомнений.

Вечером к нам заглянул сам Магнус, конунгов сын. Я помнил, что он несколько раз засыпал во время пира, но потом ему принесли выпить какую-то дрянь, и он явно посвежел.

Ньорд и старуха засуетились, не зная, чем и угощать столь дорогого гостя. А я прямо зауважал парня. Мог бы прислать за мной трэля, но не постыдился и ногами сходить. Мне-то без разницы, а вот старикам — большая честь. Уверен, что соседи локти обгрызут с досады, что не они взяли нас на постой.

Он сел за стол, из вежливости отхлебнул кислого молока, поблагодарил старуху и обратился ко мне:

— Весело вчера было, да?

— Угу, — подтвердил я, не понимая, зачем он пришёл.

— Отец сказал, что помогать нам не станет. Никакого добивания подранков или что-то вроде того.

— Эмм, хорошо, — кивнул я.

— Я-то справлюсь. Я уже участвовал в охоте, знаю их повадки, слабые места. Половину шестой руны набил именно на гармах. А вот как ты справишься… Стейн ведь правильно сказал, от карлов там никакого проку. Обычно победителям-карлам позволяют добить еле живого зверя, чтобы те поднялись на руну.

У меня появились подозрения, что я помнил о вчерашнем пире далеко не всё.

— И что? Я же победитель, значит, и мне должны дать одного.

— Я так отцу и сказал. Но он ответил, что именем Фомрира шутить не стоит. И что обет — это серьёзно. И если отец поможет тебе, то бог-воин может отомстить ему, а месть конунгу — беда для всей страны.

Магнус говорил деловито, по-взрослому. Только я не мог понять, о чём.

— Обет? Какой обет?

— Ты не помнишь? — подскочил мальчишка. — Совсем?

— Помню танцы некрасивых девиц. Помню истории, которые мы рассказывали друг другу. Помню, как договорились насчет турнира с иноземцами. Еще танец с мечами был. А потом мы с Тулле ушли.

— Про охоту разговора не помнишь? А девку, по твоим словам, некрасивую, с которой ты чуть не подрался? И про браслет?

Я еще раз перебрал в памяти события прошлого вечера. Всё казалось очень четким. Я помнил вкус еды, помнил разговоры, лица иноземцев, брякание мечей под удары бодрана. Ни охоты, ни девок, ни драк не всплывало.