След крови - Стивен Эриксон Страница 38

Брив, помощник плотника, толкнул Брива, помощника кока, в бок:

– Давай шагай.

– Отстань, – буркнул тот. – Да иду я, иду.

Так они спустились по крутому трапу в трюм, который уже превратился в обитель ужаса – по крайней мере, та его часть, где находился гальюн. И именно в гальюн сейчас отчаянно хотелось всем троим морякам (или двоим морякам и одной морячке, что в данном случае не имело значения).

Брив, помощник плотника, держался на шаг позади Брива, помощника кока, и на шаг впереди Брив-плетельщицы, которая, если она плела веревки столь же плохо, как заплетала собственные волосы, вероятно, лучше сгодилась бы на роль кока. Ведь кок был поэтом.

Но если некому было бы плести канаты, корабль мог бы пойти вразнос, так что подобный вариант тоже не особо годился. Да еще этот шум драки демонов, доносившийся со стороны носа… Если наклониться и заглянуть прямо у себя под ногами в щель между ступенями, может, удалось бы даже увидеть битву рычащих, шипящих и щелкающих зубами тварей. Но что с этого толку? Никакого. Они ударялись о драгоценный корпус, обдирали дерево, вырывали паклю из щелей и проделывали неприятные борозды в бортах – будто мало было рифов, отмелей, камней и топляков, так теперь еще и безмозглые демоны наносили кораблю всевозможный ущерб.

Ладно бы еще плотник знал свое дело – но тот был полным придурком, и его смерть стала подарком для всего мира. Забавно, однако, что, похоже, именно его предсмертный вопль положил начало всему остальному, и теперь повсюду валялись трупы. А вот и Абли Друтер, по крайней мере его тело, – сидит себе позади трапа, будто дожидаясь, когда вернется назад его голова. Вверх ногами он выглядел довольно-таки глупо, а тех тварей, что дрались дальше в полумраке, непросто было разглядеть – может, и к счастью…

– Проклятье, Брив, – прошипела Брив-плетельщица, – ты что, себе в рот насрать пытаешься?

– Довольно странно слышать подобные выражения от дамы, – ответил тот и, выпрямившись, поспешно нагнал Брива, помощника кока. – Нужно было взять фонарь.

Рослый евнух уже спустился на настил и, не дожидаясь матросов, направился на корму, в сторону кладовой. Бриву, помощнику кока, не следовало отдавать этому безволосому уроду ключ. Да что там, Брив, помощник плотника, с легкостью смог бы с ним справиться…

– Ай! Ты мне на пятки наступаешь, женщина!

– Там, позади меня, сидит мужик без головы! Поторопись, Брив!

– Да он на тебя никакого внимания не обращает.

– Клянусь, кто-то таращится мне в спину.

– Точно не он. Оглянись – у него же башки нет.

– Слушай, женщины чувствуют, когда кто-то их глазами обшаривает. На корабле так еще хуже. Сплошные прилипалы…

– Вроде личей?

– Что ты в этом понимаешь? Я тут единственная порядочная женщина, поэтому так или иначе все вертится вокруг меня.

– Кто это вокруг тебя вертится?

– Тебе лучше не знать.

– Ну и ладно. Я просто полюбопытствовал.

А может, даже испугался. Однако с женщиной имеет смысл вести себя любезно, даже если груди у нее подпрыгивают, будто два буйка на волнах.

Евнух остановился перед дверью кладовой.

Брив, Брив и Брив столпились за его спиной.

– Хорошая ли это мысль? – спросил помощник кока, когда евнух вставил ключ в замок.

– Ох… – вздохнула плетельщица.

Ключ повернулся. Лязгнули засовы.

– Хорошая ли это мысль? – снова вопросил помощник кока.

От сех’келлинов в любом случае не стоило ждать ничего хорошего, но сех’келлины в заколдованных ошейниках воистину являлись воплощением зла. Сех’келлины, своего рода гомункулусы, были созданы яггутами по образцу – как говорили те немногие, кто обладал достаточным авторитетом, чтобы высказывать свое мнение, – некоей древней расы демонов, называвшихся форкассейлами: белых как кость, с чрезмерным количеством коленей, лодыжек, локтей и даже плеч. Стремясь к худшему во всех смыслах совершенству, яггуты сумели сотворить существ, способных размножаться. Мало того, яггуты – чего еще от них ожидать – сами в конце концов практически полностью вымерли, предоставив своим жутким творениям свободу делать все, что тем заблагорассудится: обычно это сводилось к убийству всех, кто попадался им на глаза. По крайней мере, до тех пор, пока не появился некто настолько могущественный, что сумел укротить сех’келлинов, сковав их жизненную силу, а затем, возможно, похоронил этих созданий там, где никто бы их никогда не побеспокоил: например, в заброшенном переулке в быстро растущем городе.

Достаточно могущественный чародей мог затем пробудить наложенные на этих тварей чары, подчинив их своей воле – естественно, с целью нечестивой и недостойной.

Возможно, именно это и было проделано с теми шестью сех’келлинами в кладовой.

Но на самом деле все оказалось намного хуже.

О да…

Чародеям требуются слуги. Тех, кто препоручает повседневные заботы другим, легко узнать: они круглые сутки сидят в своих башнях, строя зловещие планы мирового господства. Их ночные горшки моет кто-то другой. У тех же колдунов, кто не имеет слуг, попросту не находится времени на размышления о черной эпохе тирании, а тем более на воплощение зловещих замыслов в жизнь. Накапливается немытая посуда, а вместе с нею и грязное белье. Повсюду собирается пыль, угрожая захватить все свободное пространство. Белки продырявливают крышу, а иногда проваливаются куда-то внутрь стен, откуда уже не могут выбраться и в итоге превращаются в мумии: на мордочках застыли гротескные выражения, а зубы стесаны о кирпич.

Миззанкар Друбль из Джанта – города в Стратеме, рассыпавшегося в прах несколько столетий назад, города, о существовании которого не догадывались даже жители Джатемовой Пристани, нового поселения, расположенного менее чем в трех тысячах шагов дальше вдоль того же побережья; Миззанкар Друбль из Джанта – который, по мнению всех ныне давно умерших, был самым ужасным чародеем, заклинателем, колдуном, тавматургом и к тому же выглядел на редкость уродливо; Миззанкар Друбль из Джанта – который возвел башню из черного стекловидного камня, узловатого и пузырчатого, всего за одну ночь, посреди бушующей бури: кстати, именно потому в ней не было окон, а дверь была высотой по колено и шириной не больше чем в ступню, что не имело никакого смысла, поскольку сам Миззанкар был высок и толст, так что все ныне умершие решили, что он, вероятно, возводил башню изнутри, ибо несчастный глупец в итоге так там и застрял, и одному Худу ведомо, какие ужасные планы он строил, и вполне справедливо, что вокруг башни сложили костер из хвороста и бревен, на котором поджарили злого колдуна, будто орех в скорлупе, – так вот, Миззанкар Друбль из Джанта имел слуг.

Подобно охотничьим псам, нуждающимся в хозяине, сех’келлины были требовательными слугами, и потому владение ими отнимало немало времени, да и особой радости не доставляло. Миззанкар Друбль – на самом деле всего лишь мелкий чародей, имевший склонность проводить чересчур могущественные ритуалы, один из каковых (неосмотрительно начатое сражение с неупокоенной белкой) привел к ужасающему выбросу расплавленной лавы, которая застыла вокруг него, пока он стоял в своем жалком защитном кругу, и именно так возникла башня, навсегда ставшая для него тюрьмой, – был достаточно умен, и, будучи счастливым обладателем шести демонических слуг, порожденных ненавистью некоего несчастного яггута, понял в один из моментов озарения, что ему нужен могущественный, желательно огромный демон, который мог бы взять на себя бремя командования сех’келлинами.