Долгая дорога домой - Пол Андерсон Страница 38

Дверь была приоткрыта. Она еще раз замешкалась, глядя на незаконченный аппарат внутри лаборатории. Кажется, Грунвальд что-то рассказывал о каком-то фантастическом замысле. А-а, какая разница. У них ничего не выйдет. Грунвальд и Манцелли, вся их шайка рецидивистов, просто сумасшедшие.

А я? Я сумасшедшая? Если да, то она чувствовала в себе странную силу. Сунуть в рот ствол пистолета и нажать на спуск – для этого требовалось меньше решимости, чем для того, что она задумала.

Шоковый прибор притаился рядом со столом как бронированный зверь. Шейла быстро покрутила настройки. В изоляции ее часто посещало воспоминание о том, как злился Пит, когда прибор не работал как надо. А Кирнс с удовольствием таскал ей всю литературу по ее запросу, радуясь, что пациентку хоть что-то реально интересует. Шейла еще раз улыбнулась. Бедный Кирнс! Как легко он повелся на обман.

Прибор, нагреваясь, загудел. Она достала из сумочки и развернула маленький сверток. Шприц, игла, пузырек с анестетиком, паста для электродов, веревка, чтобы привязаться к переключателю и потом повернуть его зубами. И таймер для переключателя. Длительность процесса нужно рассчитать правильно – когда он закончится, она будет без сознания.

Возможно, ее подстерегала неудача. Не исключено, что мозги просто изжарятся в черепе. Ну и что с того?

Делая укол, Шейла улыбнулась окну. До свиданья, солнце. До свиданья, синее небо, облака, дождь, воздушные трели летящих домой птиц. До свиданья и спасибо.

Сняв одежду, она легла на стол и прикрепила электроды. Они холодили кожу. Ремни нетрудно было затянуть, но правая рука… Впрочем, она кое-что приготовила на этот случай: длинный ремень, обмотанный вокруг запястья и пропущенный под столом, с навесным замком, который она могла защелкнуть одной рукой. Шейла гарантированно не могла пошевелиться.

В глазах потемнело, – начал действовать наркоз. Хорошо бы просто поспать.

Один быстрый рывок зубами.

ГРОМ, ОГОНЬ, РАЗБИТАЯ ВДРЕБЕЗГИ ТЬМА.

КРАХ, УЖАС, МОЛНИИ.

БОЛЬ, МУЧИТЕЛЬНАЯ БОЛЬ.

Глава 19

– Земля, Земля! Питер Коринф вызывает Землю с космического корабля номер один, возвращающегося из полета.

Шум и бормотание космических помех – звездный треп. На фоне ночного неба набухал ярко-голубой шар Земли, Луна жемчужиной прилипла к ее груди, Солнце изрыгало огонь.

– Земля, Земля, прием, прием. Вы меня слышите, Земля?

Щелк-щелк, з-з-з, м-м-м, голоса в небе.

Здравствуй, Шейла!

Планета увеличивалась в размерах. Двигатель урчал и рокотал, каждая часть обшивки дрожала, кристаллический металл пел на тонкой ноте. Коринф вдруг осознал, что тоже дрожит, но на этот раз решил не контролировать эмоции.

– Вызываю Землю, – монотонно повторял он по радио. Они летели намного медленнее скорости света, слепо отправляя сигналы в темноту за бортом. – Земля, вы меня слышите? Говорит космический корабль номер один, мы вызываем вас из космоса, возвращаемся домой.

Льюис что-то прорычал, что в переводе означало: может, после нашего отправления они и от радио отказались? Столько месяцев прошло…

Коринф покачал головой.

– Я уверен, у них должны быть какие-то системы слежения. – И снова в микрофон: – Земля, Земля, прием. Кто-нибудь на Земле меня слышит?

– Если сигнал перехватит пятилетний пацан-любитель в России, Индии или Африке, ему придется связаться с передатчиком, способным до нас достать, – сказал Льюис. – А это займет время. Не переживай, Пит.

– Все вопрос времени! – Коринф повернулся в кресле. – Ты прав, пожалуй. До посадки в любом случае еще несколько часов. Но я хотел бы, чтобы нас встретили как подобает!

– Дюжина лимфьордских устриц на скорлупках под лимонным соком, – мечтательно произнес Льюис. – И, конечно, рейнское, урожая 37-го года. Очищенные креветки в свежем майонезе на рогалике со свежевзбитым маслом. Копченый угорь с холодной яичницей-болтуньей на кусочке ржаного хлеба, и шнитт-лучок не забыть…

Коринф широко улыбнулся. Разум был занят мыслями о Шейле и видениями того, как они проводят время одни в каком-нибудь солнечном месте. Как им будет хорошо и необычайно тепло от болтовни на простые темы, даже когда разговор идет почти без слов, одной лишь сменой выражений на лицах. Всю долгую дорогу домой Коринф и Льюис спорили, как пьяные боги, измеряли глубину собственного интеллекта, что позволяло отгородиться от чудовищной мрачной тишины. Теперь они спешили к человеческому очагу.

– Привет, космический корабль номер один.

Астронавты резко обернулись к приемнику. Голос был слаб, его заглушали шумы солнца и звезд, но он определенно принадлежал человеку. Им ответили из дома.

– Ух ты, – в восхищении пробормотал Льюис. – У него даже бруклинский акцент.

– Привет, космический корабль номер один. Вас вызывает Нью-Йорк. Вы меня слышите?

– Да, – ответил Коринф с пересохшим горлом и стал ждать, когда сигнал долетит до адресата за миллионы миль от корабля.

– Чертовски трудно вас поймать, – непринужденно сообщил голос после паузы, заполненной трескучей пустотой. – Пришлось делать поправку на допплеровский эффект. Вы, видимо, несетесь так, словно за вами черти из Чикаго гонятся. – Говорящий даже не удостоил упоминанием инженерный гений, без которого этот сеанс связи вообще бы не состоялся. – Однако поздравляю! У вас все в порядке?

– Все хорошо, – ответил Льюис. – Мы живы-здоровы и надеемся на достойный прием. – Он замялся. – Как там Земля?

– Сносно. Но могу поспорить, что вы ее не узнаете. Перемены идут так быстро, что я даже рад поговорить с теми, кто еще помнит старые добрые Соединенные Штаты. Вы, наверное, последние. Что за чертовщина с вами случилась?

– Потом объясним, – не стал вдаваться в подробности Коринф. – А как наши… коллеги?

– Полагаю, в норме. Я их не знаю, я всего лишь оператор в Брукхейвене. Но кому надо передам. Вы же у нас будете садиться?

– Да, примерно через… – Коринф быстро решил в уме несколько дифференциальных уравнений, – …шесть часов.

– Хорошо, тогда… – Звук уплыл. Они успели расслышать единственное слово – «полоса», после чего наступила тишина.

– Нью-Йорк, мы потеряли луч, – сказал Коринф.

– А-а, брось. Выключи пока.

– А как…

– Мы долго ждали. Еще шесть часов как-нибудь перетерпим. Нет смысла напрягаться.

– Хорошо, – уступил Коринф. – Нью-Йорк, Нью-Йорк, говорит космический корабль номер один, конец связи.

– Я хотел поговорить с Шейлой, – добавил он.

– Времени у тебя будет достаточно, приятель. Сейчас надо бы провести еще одну серию наблюдений за двигателем. Он подозрительно дребезжит. Вдруг это что-нибудь да значит? Дольше нас его никто не эксплуатировал, может быть, накопились кумулятивные эффекты…