Между двумя мирами - Олеся Шеллина Страница 38

Полной неожиданностью для меня, но нельзя сказать, что неприятной неожиданностью, стало быстрое поражение Литовского княжества в максимально короткие сроки. Ласси со своими войсками присоединился ко мне в тот самый момент, когда Францишек Цетнер, лидер последнего очага сопротивления на том направлении сдал мне Смоленское воеводство. Сдал добровольно и без боя, просил лишь о том, чтобы взбунтовавшаяся чернь Галиции не тронула его жену Анну и сына Франциска. На мой вопрос, каким образом я могу гарантировать их безопасность, Цетнер лишь вздохнул и укоризненно посмотрел на меня.

— Ваше императорское величество, я прекрасно знаю, что они являются личными пленниками этого вашего князя Ильи Трубецкого. Я сделал все, чтобы обеспечить им безопасность, но что я еще могу вам предложить? — я смотрел на него и удивлялся. Почему-то мне казалось, что магнаты польские таких чувств, как любовь и привязанность вообще не способны испытывать. И вот я получил доказательство того, что, оказывается ничто человеческое некоторым представителям польской знати не чуждо.

— И куда вы направитесь, если не секрет, после того как убедитесь в безопасности вашей семьи? — я смотрел прямо на него, пытаясь понять истинные мотивы.

— В том случае, если вы меня беспрепятственно отпустите, ваше императорское величество?

— Да именно в этом случае, — я кивнул.

— Как и многие другие поляки, в Лотарингию, — Цетнер пожал плечами. — Его величество Станислав Лещинский открыл границу и дает приют всем своим соотечественникам, — о как, уже его величество Лещинский? И когда он успел стать величеством? Что-то не нравится мне происходящее во Франции. Они никак не отреагировали на войну, которую начали против меня шведы, и сейчас сидят тихо, никаких известий от Людовика я не получал. Как бы не получить неприятный сюрприз от этих хитро… мудрых товарищей, которые хотят, похоже и рыбку есть, и… хм.

— Я подумаю, что вы сможете еще сделать полезного для меня, кроме определенно контрибуции, разумеется, — он встретил мой насмешливый взгляд и осекся, что бы ни хотел сказать перед этим. На самом деле я планировал его отпустить. И в свете последних событий, возможно, передать какое-нибудь послание его величеству Станиславу Лещинскому, и очень может быть, что послание не будет безопасным для жизни и здоровья этого такого внезапного снова короля.

Погода наконец-то начала мне благоволить. В отличие от Фридриха, который бравым маршем прошел вдоль побережья, взяв практически без сопротивления весь Карельский перешеек, развернулся, прошел Выборг, снова вышел на побережье близ Гельсингфорса. И вот тут ему пришлось остановиться. Начавшийся шторм не позволил приблизиться к берегу кораблям поддержки, а мы сразу условились, чтобы он без огневой поддержки хотя бы фрегатов никуда не лез, поэтому-то он вдоль берега и шел. Но шведов наши с Фридрихом договоренности не слишком волновали, и они уже перебросили значительную часть войск на территорию Великого Финляндского герцогства. Так получилось, что из-за непогоды Фридрих потерял темп и вышел прямо на шведскую армию. Пришлось прямиком с марша вступить в бой. Это было тяжелое испытание, в котором лишь чудо и безусловный талант прусского принца позволил одержать победу, но какой ценой она ему досталась? Во время битвы Фридрих потерял убитыми почти половину выделенных ему сил. Он вынужден был остановиться в Гельсингфорсе, чтобы привести в порядок оставшиеся войска, вылечить раненых, починить то, что было сломано, или дождаться поступления нового, если починить что-то не удалось.

Если подвести итог, то полки Фридриха остались в Гельсингфорсе зимовать, что отодвигало столкновение непосредственно со шведами на весну. Но, никто не обещал мне закончить кампанию в этом году. По крайней мере, в том, что касается Швеции. Вот в Польше я точно зимовать не собирался. Более того, хотел, воспользовавшись довольно неплохой погодой, сделать марш-бросок до Варшавы.

Если быть честным, то я собирался Варшаву и прилегающую к ней часть Великой Польши, а также Малую Польшу отдать Леопольду. Чем больше граница будет у Пруссии и Австрии, тем большее напряжение оба эти государства будут испытывать. А напряжение никогда положительно на взаимоотношениях двух стран не сказывалось. Ну а еще я предложил ему Швецию. Вот сколько завоюет, сколько сумеет захапать, да из цепких датских ручек вырвать, столько пусть и забирает. Кроме Финляндии. Часть Финляндии я планирую забрать себе, раз подвернулся случай, но большая часть пускай остается, скажем, независимым Финским княжеством, под моим вассалитетом. Мне нужен буфер и эта область прекрасно справится с подобной ролью.

Фридриха я, кстати, отозвал к себе. Пускай в разделе Польши поучаствует. Вместо себя оставит сообразительного зама и вперед. Зимовать вполне и в Москве можно, с большим комфортом. Тем более от его присутствия все равно не слишком много будет зависеть. А вернется туда весной с подкреплением, вот тогда и разберет, что заместитель наворотит за время его отсутствия.

Я же как можно быстрее отдал приказ перебросить на Карельский перешеек четыре полка, чтобы не проср… не потерять завоеванное.

Отправив письмо с предварительными предложениями Леопольду, я направился в сторону Варшавы. Поляки явно не ожидали такой подставы с моей стороны. Снега пока было немного, но холод не слишком располагал к ведению боевых действий.

Решился я на подобный шаг, когда в Белосток пришел обоз, который привез новую зимнюю форму для солдат: овчинный полушубок, валенки, овчинная же шапка, стеганые штаны и теплые рукавицы – для марша самое то. Да не так красиво, как было, зато удобно, тепло, практично и гораздо дешевле, чем форма из закупаемого по невменяемым ценам сукна. Но самое главное состояло в том, что мы вполне могли выдвинуться на столицу и при этом не замерзнуть, а половина солдат точно не свалится с пневмониями и другими соплями.

Ну а в Белостоке вовсю кипела работа. Строились казармы, создавались тренировочные полигоны, возводились арсеналы. Из тех полков, что сейчас шли к Варшаве в прежние расположения вернутся немногие.

А на уже захваченных территориях началось переселение: к Белостоку потянулись жители, прежде всего проживающие на территории современной мне Белоруссии. Местные же, кого не устроило то, что на этой земле теперь хозяйничали русские, потянулись на Запад. В основном это касалось шляхты. Крестьянам, как я и предполагал, было вообще по барабану, на кого спину гнуть. А если условия их жизни хоть немного улучшались, то и вообще хорошо. Шляхте же было предложено: вы можете принять присягу, православие, но на своей земле все равно не останетесь – Российская империя большая, поэтому на выбор: Сибирь или Кубань. Многие выбрали третий вариант и предпочли покинуть Польшу, но некоторые, поразмыслив, решили рискнуть. Таких было немного, но они были, и это, что уж говорить, внушало мне осторожный оптимизм.