Сердце лётного камня - Марина Ясинская Страница 37

И все же…

«Ладно, завтра утром решу», – пообещала себе девушка.

Старая мудрость «вечер утра темнее» не сработала – утро не принесло Нике долгожданного облегчения. Во-первых, Агаты не было весь вечер, так что ей даже не с кем было поделиться своим горем, а во-вторых, когда рушится мечта всей жизни, рана слишком глубока, и одна жалкая ночь не может ее затянуть.

На авиодром Ника не шла, а скорее волочила ноги.

Знакомые ряды авионов, знакомая грузовая развалюха среди них…

Ника скользнула обреченным взглядом по инструкторам. Кто ей достанется сегодня? Такая же заикающаяся от неуверенности в себе авионера, что и вчера?

Внимательный, полный беспокойства и сочувствия взгляд Анселя девушка не замечала.

Язвительный шепоток и гадкие ухмылки своих сокурсниц – тоже.

Все остальные ученицы уже рассаживались по авионам, и Ника недоуменно оглянулась. Так с кем же она сегодня летит? Или вообще не летит?

«Ну и ладно», – подумала Ника, испытав мрачное удовлетворение. Еще раз повторять вчерашнее ей не хотелось – полученного разочарования ей и так хватит с лихвой до конца жизни.

И тут позади раздался низкий, немного растягивающий гласные голос:

– Николь. Ты готова к занятию?

Ника круто развернулась, мгновенно исполняясь облегчения – наконец-то ее инструктор появился! – и возмущения: вы только подумайте, он соизволил наконец появиться!

Перед ней стоял Тристан, по-прежнему небритый и такой же непочтительный.

– Надо же, а я думала, она настолько безнадежна, что инструктор сбежал от нее еще даже до первого занятия, – послышался откуда-то сбоку ядовитый голос Ванессы.

Ника побледнела от обиды, но прикусила губу: возразить было нечего.

Зато рей Дор неожиданно развернулся к белокурой красавице и заявил:

– Нет, я бы сбежал, если бы мне сказали, что моей ученицей будете вы.

Ника невольно прыснула в кулак, увидев, как Ванесса вспыхнула от возмущения и от обиды и открыла было рот, чтобы хорошенько осадить наглеца. Но, встретившись взглядом с Тристаном, девушка вдруг застыла, будто проглотила все слова. Более того, через несколько мгновений Ванесса покраснела и опустила глаза!

Удивленная такой реакцией, Ника покосилась на авионера и подумала, что поняла, почему Ванесса промолчала. Было в высокой, темной фигуре этого мужчины что-то по-настоящему хищное и опасное. Такое, что просто не позволяло относиться с нему свысока, как к остальным джентльменам – вежливым, тихим и мгновенно идущим на попятную.

– Николь, – снова обернулся к ней Тристан.

Девушка невольно напряглась, и раздражение вспыхнуло с новой силой. Она видела своего инструктора всего второй раз, и при первой встрече они не обменялись даже приветствием. А вчера он просто не явился на занятие!

– Ты готова к занятию?

У Ники на миг замерло сердце. Готова ли она подняться в воздух? Как вчера? Нет!

Тристан не стал ждать ответа.

– Держи, – протянул он ей уже знакомый кожаный футляр.

Ника автоматически приняла его, мельком подумав, что даже прекрасное ощущение завершенности, которое появляется, когда поблизости оказывается ее аэролит, не в силах ослабить боль от разбившейся мечты и предстоящего позора.

– Следуй за мной, – скомандовал рей Дор и, не дожидаясь Ники, пошел… прочь с авиодрома!

Несколько мгновений девушка растерянно смотрела ему вслед, а потом все-таки нагнала.

– А как же авион?

Она совсем не рвалась совершить очередной полет, но разве не этим они должны были заниматься?

– Еще не время, – загадочно ответил Тристан и придержал ей дверцу служебного мобиля, приглашая сесть.

Ника мельком отметила странность этой ситуации: обычно это дамы пропускали джентльменов вперед, но все-таки забралась внутрь.

Сначала девушка думала, что они возвращаются в летную школу, но, когда мобиль высадил их возле здания Министерства полетов, Тристан и не подумал заходить внутрь, а направился к остановке паробусов.

Начиная не на шутку сердиться, Ника нетерпеливо потребовала:

– Да объясните мне уже, что мы собираемся делать?

– Всему свое время, – отрезал Тристан.

«Нет, ну каков наглец!» – возмутилась про себя Ника, но почему-то промолчала. Скорее всего, это был просто шок – она совершенно не привыкла, чтобы джентльмены так откровенно игнорировали требования дам. К тому же каким-то шестым чувством она догадывалась, что не сможет заставить Тристана сделать то, что он не хочет. В данном конкретном случае – дать ответ на ее вопрос. И потому, покрепче прижав к себе футляр с летным камнем, она решила набраться терпения.

И оно ей очень понадобилось! Потому что на протяжении всего дня Тристан таскал Нику по самым разным закоулкам Сириона, без остановок и перерывов, до самого вечера, так ни разу и не соизволив пояснить, зачем все это и какое отношение имеет к авионам и ее обучению.

Чего только не перевидала Ника за этот бесконечно долгий день! Они с Тристаном толкались в толпе на рынке краденого, и девушка вздрагивала, когда ей казалось, что чьи-то руки шарят по ее карманам и, того и гляди, утащат футляр с аэролитом. Она содрогалась от отвращения, когда Тристан заставил ее заглянуть в окна мясобойной фабрики. Она забыла о своих проблемах, заслушавшись восхитительной игрой уличных музыкантов, и едва не сгорела со стыда, когда рей Дор затащил ее на выставку обнаженных скульптур в Музее искусств. Она умирала от неловкости, когда их вышвырнули из фешенебельного ресторана, куда джентльменам вход был запрещен, она ежилась и краснела, когда им выкрикивали непристойные предложения обитатели квартала Красных Ночников, у нее сжималось сердце, когда грязные, голодные малыши выпрашивали у них мелочь в Тенях, ее охватывал неожиданный азарт, когда они сделали несколько ставок на подпольных петушиных боях…

На одной из площадей шли цирковые представления, и, когда метательница ножей вызвала добровольца из толпы, Тристан неожиданно вытолкнул Нику вперед.

Пойти на попятную на глазах десятков людей девушке было как-то неловко, и по указанию метательницы ножей она взобралась на помост и встала напротив легкой деревянной перегородки. И пережила несколько по-настоящему острых моментов, когда вокруг нее с тихим стуком в доски вонзались ножи.

Когда же Нике на голову поместили яблоко, а метательнице завязали глаза, девушка по-настоящему испугалась, хотя и понимала, что циркачи наверняка отработали этот трюк до совершенства. Резкий вскрик из толпы, раздавшийся за секунду до того, как в воздухе полетел нож, заставил Нику невольно вздрогнуть. Тут же от страха – она дернулась: сейчас циркачка промахнется! – сердце пропустило удар, и на миг девушка уже почти ощутила, как в нее вонзается сверкающее лезвие… И когда с оглушающим, как ей показалось, звуком пробитое насквозь яблоко оказалось пригвождено к деревянной перегородке, Ника испытала ни с чем не сравнимое облегчение. И настоящий восторг – она жива!