Две стороны неба - Алексей Корепанов Страница 37

— А если тебя палкой? — грозно спросил Роберт коротко остриженного мальчугана с оттопыренными ушами.

Мальчуган засопел. Остальные перестали тревожить ежа и выжидающе уставились на Роберта.

— Отнесите туда, где взяли, и отпустите! — скомандовал Роберт.

— Так это же далеко, за ручьем, — неуверенно протянул мальчишка в панамке, опасливо косясь на Роберта и пряча за спину ветку.

— Значит, отнесите вон в те сосны и живо умываться!

Малыши заворчали, насупились, но возражать не посмели и, закатив ежа в панамку, уныло побрели к соснам.

Он шел к умывальникам и думал, что чем-то похож на этого ежа. Определенно похож. Только никто не тычет в него палками. Не принято в этом мире тыкать палками.

И все же в столовую Роберт вошел, приготовившись показать колючки.

Наставница Анна увидела его, кивнула, и он настороженно пошел к своему месту рядом с Пашкой, Анджеем и Христо Владовым.

Никто и не думал издеваться. Поздоровались и продолжали с аппетитом есть золотистый суп. Только Пашка хлопнул Роберта по плечу и произнес недовольно:

— Синьор, извещаю, что вы сегодня прозевали углубленное знакомство с некоторыми залами Эрмитажа. Три грации, Амур, а также Пигмалион с красавицей Галатеей выражают свое глубокое сожаление по этому поводу.

— Ничего, Роберт! — успокоил черноволосый рассудительный Христо. — Еще увидишь.

— Конечно, увижу, — с деланным равнодушием сказал Роберт.

— А может, обойдешься без наших музеев? — хитро прищурившись, спросил Пашка, намекая на недавний разговор у речки.

Роберт облегченно засмеялся:

— И все-то ты помнишь!

«Давай, Паша! Осыпай меня своими стрелами, я все вытерплю, как святой Себастьян!»

— Да, я все помню, — разглагольствовал Пашка. — Я помню, например, что ровно год назад, в этот же день, мы сидели в этой же столовой, и пан Анджей так размахался, отстаивая какой-то сомнительный тезис, что вылил на мои голые колени тарелку горячего супа.

— Вот и врешь! — невозмутимо возразил Анджей. — Прошлым летом в это время я был с родителями, так что облился ты сам. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего! Так ведь гласит девятая заповедь?

Ребята, переговариваясь, принялись за второе. Наставница Анна по-прежнему неторопливо прохаживалась между столами, и Роберт опять заметил на ее лице едва уловимое горькое выражение. Вот наставница подошла к Катьке Мухиной, допивавшей компот, положила руку ей на плечо, что-то сказала. Катька как всегда дрыгала под столом ногами, будто ей не терпелось вскочить, опрокинуть стол и умчаться в бассейн или на волейбольную площадку. Наставница отошла, остановилась за Катькиной спиной. Подошла снова.

«Странно, — с тревогой подумал Роберт. — Очень странно…»

— Всякий миф имеет в своей основе реальное событие, преломленное человеческим сознанием, исказившееся до неузнаваемости при передаче от поколения к поколению, но событие реальное, — рассудительно говорил Христо. — Самый яркий, наверное, пример — Троянская война. Шлиман доказал, что Гомер вовсе не выдумщик, хотя война, конечно, не носила таких грандиозных масштабов, как он описал.

«Это начали с мифа об обливании Пашки супом», — догадался Роберт, прислушиваясь к разговору ребят и продолжая наблюдать за наставницей.

Наставница перехватила убегавшую Катьку, что-то сказала, взяв ее за руку, и повела к выходу. У Роберта сжалось сердце.

— Если следовать вашей концепции, сэр, — насмешливо рассуждал Пашка, — то известное яблочко, катающееся по столь же известному блюдечку не что иное, как исказившийся до неузнаваемости при передаче от поколения к поколению телевизор, а ковер-самолет — преломленный призмой человеческого сознания летательный аппарат могущественной цивилизации, которая потом почему-то исчезла. Может быть, вымерла от ангины.

— Цивилизации атлантов, — добавил Анджей.

— Может быть, и атлантов, — согласился Пашка. — Платон ведь тоже исходил из чего-то реального, если, опять же, следовать теории Христо, когда писал «Крития». Слухи какие-то были, рассказики…

— Я говорю о мифах, а не о сказках, — спокойно возразил Христо.

— Ребята! — тихо произнес Роберт. — А кто родители нашей Кати?

Пашка не донес до рта большую грушу из компота, Анджей поднял брови, а Христо ответил:

— Мама работает на Фобосе, а отец… — он запнулся.

— Отец в космической патрульной службе, а что? — невозмутимо спросил Анджей.

«Вот в чем дело! В патрульной службе, призванной оберегать от тех… в Поясе астероидов…»

— А то, что с кем-то из них случилось несчастье.

— Что ты мелешь?! — встревоженно воскликнул Пашка.

Анджей начал искать глазами Катьку, а Христо, как всегда рассудительно, но дрогнувшим вдруг голосом произнес:

— Если ты делаешь такой вывод на основании личных наблюдений, то это еще не значит…

Он не договорил, потому что в этот момент наставница Анна вернулась в столовую.

— Одиннадцатый класс! — звонко сказала она. — После обеда не расходиться. Собираемся у коттеджа.

— Ну-у! — недовольно протянул кто-то.

Наставница Анна повернулась и медленно вышла, обхватив себя руками за плечи.

Роберт догнал ее на дорожке, ведущей к коттеджу одиннадцатиклассников.

— Где Катя?

Наставница долго смотрела на него, словно не могла узнать, потом провела рукой по лицу и показала на склон за футбольным полем:

— Побежала туда…

— Что-то с ее отцом?

— Да… Утром сообщили…

— Как все произошло?

— Не знаю, — устало ответила наставница. — Никто пока не знает, как именно произошло. — Она зябко повела плечами. — Не это главное…

— Это! — тихо, но твердо сказал Роберт. — Что… кто его?…

Наставница опустила голову, и светлые волосы почти закрыли ее лицо.

— Весь экипаж… Пять человек… Командир успел сообщить… Торпедная атака…

С каждым произнесенным наставницей словом Роберту становилось все труднее стоять. Кто-то тяжелый давил и давил на плечи и затылок, пытался свалить с ног.

— Пойдем к ребятам, — тихо сказала наставница. — Подумаем все вместе…

Роберт рванулся было в сторону, но наставница остановила его:

— Не ходи туда! Ей нужно побыть одной…

— Нет, я пойду! Пусть накричит на меня! Пусть ударит!

Наставница непонимающе поглядела на него:

— При чем здесь ты, Роберт?

— При том! — Он выпрямился, сжал кулаки. — При том! Ведь и я когда-то мог…