Солдат императора - Клим Жуков Страница 37

Из отчета наблюдателя первой категории Э.А.

«…наполнение художественных образов данного периода представляется возможным обозначить, как несомненный рост интереса „человека к человеческому“. Если ранее религиозная составляющая живописных полотен, миниатюрной книжной иллюстрации, мелкой пластики, скульптуры и пр. заставляла авторов преследовать цели отображения надмирного существования посредством сознательного или бессознательного удаления реалистических моментов творчества, то современные требования и модные тенденции однозначно заставляют художника обращать внимание на реальность в первую очередь, не взирая на сюжет.

Древние образцы античного искусства подвергаются самому тщательному ознакомлению и переосмыслению, так что новые шедевры далеко оставляют древние оригиналы позади в смысле реалистичности отображения реальности.

Знакомство с исходными образцами, давшими жизнь современной тенденции в искусстве, относящимися к XIV столетию по местной хронологической шкале, заставляет констатировать движение интереса художника от „реальности вообще“, первым провозвестником коей было открытие художественной перспективы в начале XIV в., к человеку и человеческому телу, как главной точке приложения творческого усилия творца.

Ранее, самое реалистичное отображение человеческого тела в художественном полотне, оставлялось на едином уровне с окружающем пейзажем, т. е., реалистичность природы и реалистичность человека ставилась на единый уровень. Современная тенденция имеет противоположенную направленность: человек, его тело, его лицо, его эмоции – вот главный акцент культурного отражения реальности.

Обычным приемом концентрации внимания на человеке является затемнение фона. При полной реалистичности и даже дотошности передачи деталей, фоновый натюрморт остается в глубокой тени, а фигура и, зачастую, лицо главного героя высветляется, становясь центром полотна.

Скульптурное исполнение человеческого начала в общем соответствует живописному…»

Из дневника Пауля Гульди.

27 июля 1522 г.

«Я принял решение вести дневник. Никогда прежде мне не приходилось заниматься ничем подобным, но пример моего товарища и спутника Адама Райсснера, аккуратно заполняющего свою книжечку каждый вечер, натолкнул меня на мысль, что упражнение сие далеко не бесполезно. Помимо прямых выгод для моего дела, систематические записи отлично дисциплинируют разум и не позволяют ему заснуть в однообразной рутине военных дней.

Хотя, как таковая, кампания завершена, и расположение имперских войск осталось далеко позади, но мы все еще на службе, да и война, как нетрудно догадаться, далеко еще не окончена. Так что, насчет „рутины военных дней“ я вовсе не преувеличил.

Мои записи легко могут попасть в чужие руки. К сожалению, быт наш полон беспокойных происшествий и совсем не безопасен. Праздный дворянин мог бы назвать такую жизнь „приключением“, но мы выполняем боевое задание, а я, как вы понимаете, несу здесь не только императорскую службу. Поэтому, я не склонен относится к этому походу как к „авентрюре“.

На тот случай, если тетрадь, что находится сейчас в моих руках, пропадет, я веду записи посредством несложного шифра. Шифр и в самом деле примитивный, вероятный недоброжелатель или случайный человек, что может подобрать записки, без особого труда его расколет. Но за сохранение своего инкогнито я совершенно спокоен и при подобном развитии событий. Ведь чтобы прочесть дешифровку нужно быть не просто опытным криптологом. Надо ли говорить, что записи я веду на родном языке, который здесь никто не прочтёт в ближайшие лет семьсот.