Гвардия в огне не горит! - Юрий Корчевский Страница 37

– Хенде хох, фашисты! Автоматы на землю!

– Мы свои, не германцы!

Илья поднял руки и медленно повернулся: перед ним стоял молодой парень, держа в руках ППД, таких в Красной армии почти не осталось.

– Шагайте, начальство разберётся.

Не успели три шага сделать, команда:

– Стой!

Парень подобрал и повесил на себя автоматы. Идти пришлось недалеко, с километр. Перед партизанским шалашом парень остановился:

– Товарищ Понидько! Немцев я задержал, да какие-то неправильные, по-русски чисто говорят.

Из шалаша вышел мужчина, судя по выправке, кадровый военный или в запасе.

– Кто такие?

– А вы кто? – вопросом на вопрос лейтенант.

– Валера, обыщи их!

– Есть!

И пистолеты отобрал, и единственный документ на двоих – убитого водителя. Понидько попытался документ прочесть, потом швырнул «зольденбух» на землю.

– Отведи их подальше и шлёпни.

– Подождите! – Это лейтенант партизанскому командиру. – Разобраться надо. Мы советские разведчики. Если у вас есть рация, дайте возможность связаться со штабом фронта.

Было заметно, что Понидько колеблется. В сорок втором году почти все партизанские отряды уже имели связь с городским подпольем, со штабом партизанского движения под руководством Пономаренко. И настоящие немцы не потребуют такой связи. Вопрос сейчас в другом. Двое разведчиков сейчас, пока неизвестен их статус, – обуза для партизан. Охранять надо, кормить. Кроме того, оба разведчика видели шалаш, укрытие лёгкое, временное, для близкой зимы не подходящее. Стало быть, данное расположение временное, где-то есть и землянки. А только показывать их базу партизанскому командиру явно не хотелось.

– Валера, свяжи их и привяжи к дереву.

– Есть.

– Товарищ… – начал Илья.

– Я тебе пока не товарищ!

– Пусть командир, – кивнул Илья. – У моего товарища рука повреждена. Нет ли врача, осмотреть? А то как бы какое-нибудь воспаление не приключилось.

– Будет вам медик, только попозже.

Обоих разведчиков связали. Илья чувствовал себя крайне неуютно. Без оружия, да ещё и связан. А вдруг немцы карательную экспедицию устроят? Весь лес пять на восемь километров. Пехотного полка хватит прочесать.

Периодически мимо проходили по своим делам партизаны, поглядывали с любопытством. За несколько часов Илья запомнил по лицам весь отряд, человек двадцать с небольшим. Конечно, в небольшом лесу только такой отряд поместится, да и то при условии, что активные действия будет вести на удалении. Волк овец режет тоже далеко от своего логова.

К лейтенанту подошёл Понидько, единственный, кого разведчики знали по фамилии.

– Частота радиостанции, позывные, ваше подразделение и фамилии?

Частоту и позывной Архангельский назвал, а также подразделение – разведотдел Брянского фронта. А фамилию – отказался.

– Это чего вас так далеко занесло? – удивился Понидько.

– Задание такое, мы не выбирали.

– Полоса действий фронтовой разведки – до пятидесяти километров, – проявил осведомлённость партизанский командир.

Архангельский промолчал. Пусть Понидько по своим каналам свяжется со штабом партизанского движения. Жаль, времени уйти может много, уж очень неспешно штабы работают, особенно если структуры разные.

Понидько хмыкнул и ушёл. Ответы он не записывал, повторял про себя, смешно шевеля губами. Илья сделал вывод – никакой он не партизан. Выправка, записей не делает. Или ГРУ, или НКВД, извечные соперники. К удивлению разведчиков, Понидько вернулся вечером, как стало смеркаться. Ножом разрезал верёвки.

– Штаб подтвердил всё, внешние данные сходятся. Только в группе четверо должно быть.

– Погибли парни, вечная им память.

– За мной. Покормим и уходить будем. И так задержались, не в последнюю очередь из-за вас. Пятнадцать километров продержитесь?

– Легко!

Разведчики потирали затёкшие руки. Накормили обоих картошкой с тушёнкой и деревенским хлебом, причём свежим. Ага, стало быть, есть связь с местным населением. Угощение съели быстро. Так получалось, что сегодня не ели ничего, а за вчерашний день по сухарю с кусочком сала.

– Вот и славно. Подъём!

– Нам бы оружие своё получить, – попросил Архангельский.

Но Понидько сделал вид, что не слышал просьбы. А идти по занятой врагом территории без оружия некомфортно, не свой тыл.

Двигались группой, грамотно. Впереди дозорный, затем партизан, за ним разведчики, следом Понидько и ещё партизан. Часа за три с небольшим остановились в поле. Вокруг ни деревень, ни деревьев не видно, сколько Илья головой ни вертел. Понидько на часы поглядывал, потом сказал партизану:

– Поджигайте.

Почти сразу вспыхнули три костра в линию. Через несколько минут у первого костра приземлился У-2, маломощный мотор рокотал на холостых оборотах. Партизаны и разведчики побежали к нему.

– Принимайте гостя! – крикнул пилот.

Из задней кабины выбрался натуральный немецкий офицер в полевой форме, снял лётный шлем, надел кепи. Понидько появлению немецкого офицера не удивился, похоже, знал.

– Велено раненого забрать! – крикнул пилот. – Давайте поживее, а то до рассвета не успеем передовую перелететь.

– Двоих надо!

Понидько подтолкнул к самолёту разведчиков. Пилот оглядел фигуры.

– Лезьте оба, только ни педали, ни ручку не трогать! А то глазом не успеете моргнуть, в землю врежемся, лететь низко будем.

Влезли на крыло, с него в кабину. Лейтенант лётный шлем с сиденья взял, надел. Пилот обернулся:

– Поживее! Один сел, другой ему на колени. И пристегнуться!

Илья уселся, на колени ему – командир. Илья стал руками привязной ремень нащупывать, а пилот резко прибавил обороты, и самолёт стал разбегаться, держа курс на третий костёр. На разбеге трясло на неровностях, Илья за борта кабины ухватился. В лицо бил холодный ветер. Толчки прекратились, самолётик заложил вираж, и неожиданно Илья увидел костёр внизу, возле него фигуры партизан. Да никакие они не партизаны: зафронтовая разведка, коллеги.

Как пилот ориентировался – загадка. Но через час полёта довольно близко под крылом Илья увидел осветительные ракеты, трассирующие очереди. Передовая! Летчик, ещё подлетая, убрал газ и сейчас планировал почти неслышно. Когда свет ракет остался позади, добавил газ, выхлоп оглушил. Ещё полчаса лёта, разворот, вираж, внизу мелькнул луч прожектора. Лётчик притёр самолётик на полосу, прожектор сразу погас, мотор заглох, и только гравий шуршал под колёсами. Пробежав по инерции, самолётик встал. Пилот отстегнул ремни, выбрался из кабины на крыло.