Пять ложек эликсира - Борис Стругацкий Страница 37

Виктор тяжелым взглядом наблюдает за его действиями. И когда Антон принимается своим прутиком сшибать пожухлые цветочки справа и слева от себя, Виктор достает из кармана гайку и очень точно запускает ее прямо в затылок модному писателю. Веселый свист обрывается тоненьким взвизгом, Антон хватается за голову и приседает на корточки, согнувшись в три погибели. Виктор останавливается над ним.

– Вот так вот оно и бывает, – говорит он. – Только вот взвизгнуть ты на самом деле не успеешь. В штаны не наложил?

Антон медленно распрямляется.

– Что это было? – с ужасом спрашивает он, ощупывая затылок.

– Это я тебе хотел показать, как бывает, – объясняет Виктор. – Неужели и тут не понял? Ну что, по морде тебе дать? Самоубийца.

– Не надо, – отвечает Антон, облизывая губы. – Понял.

Они бредут через свалку, по слежавшимся грудам мусора, мимо облупленных и ржавых ванн, расколотых унитазов, мимо покореженных автомобильных кузовов… блестит битое стекло, валяется мятый электрический самовар, кукла с оторванными ногами, рваное тряпье, россыпи ржавых консервных банок.

Впереди опять идет Антон, лицо у него злое и напряженное, губы кривятся. Он шепчет сквозь зубы:

– Опять дерьмо… и опять дерьмо… и всюду дерьмо… и даже здесь дерьмо… дерьмо, и только дерьмо, и ничего, кроме дерьма, и да поможет мне Бог! Аминь.

Посвистывает ветер, катит мятую бумагу, вздымает клубочки пыли. На небе появились облака, они временами закрывают солнце.

Идет Профессор, сосредоточенно глядя себе под ноги. Лицо у него спокойное и даже какое-то умиротворенное. Он меланхолически декламирует вполголоса:

– Кто знает, что ждет нас? Кто знает, что будет? И сильный будет, и подлый будет. И смерть придет и на смерть осудит. Не надо в грядущее взор погружать. Не надо в грядущее взор погружать.

Идет Виктор. Он ничего не шепчет. Он работает: взгляд прямо, взгляд вправо, взгляд влево, взгляд вниз. Время от времени он поднимает над головой руку и снова шевелит пальцами, словно бы что-то ощупывая в воздухе. Очень не нравится ему эта свалка.

И вот в равномерный шум ветра вмешивается новый, посторонний звук. Какое-то тиканье. Стрекотание какое-то. Виктор останавливается и наклоняет голову, прислушиваясь. Стрекотание постепенно усиливается, словно приближается.

– Стой! – командует Виктор.

Все замирают на месте. И вдруг слева, над кучками мусора возникает из ничего темный полупрозрачный вертящийся столб. Он похож на маленький смерч, но это не смерч. Он похож на «пылевого чертика», но это и не «чертик». Он неподвижно стоит, крутясь вокруг оси, над кучей битых бутылок, и от него исходит шуршащее металлическое стрекотание, как будто стрекочет гигантский кузнечик. Виктор, не шевелясь, только скосив глаза, наблюдает за ним. Призрачный столб вдруг сдвигается с места и, описывая замысловатую кривую, скатывается с кучи мусора и проходит между Антоном и Профессором.

– Стоять! Стоять! Не шевелиться! – хриплым шепотом кричит Виктор.

Крутящийся столбик на мгновение задерживается возле Профессора и легко уходит вправо в заросли пыльных лопухов, тая, рассеиваясь, распадаясь на ходу. Стрекотание, достигнув нестерпимо высокой ноты, обрывается.

Все стоят неподвижно. А вокруг снова тишина, только посвистывает ветер и шуршит мятая грязная газета, обмотавшаяся вокруг ноги Профессора.

– Вперед, – говорит Виктор и прокашливается.

Но двое впереди не двигаются.

– Погодите, шеф, – говорит Антон. – Ноги что-то шалят.

– Что это было? – спрашивает Профессор, не оборачиваясь.

Антон нервно хихикает, а Виктор говорит:

– Не знаю я. Было и прошло, и слава богу. Вперед, вперед! Скоро привал! – И шипит, озираясь: – Экое дрянное место!

Они расположились в тени церквушки на окраине поселка. Виктор разливает в протянутые стаканчики спиртное. Все выпивают и принимаются за еду.

– Как у вас аппетит, Профессор? – спрашивает Антон, с отвращением откусывая от крутого яйца.

– Признаться, тоже неважно, – отзывается тот.

– Пива бы сейчас, – вздыхает Антон. – Холодненького! В глотке пересохло.

Виктор сейчас же разливает еще по стопке. Он единственный из троих, кто ест и пьет с аппетитом. Профессор осторожно спрашивает его:

– Далеко нам еще?

Виктор долго молчит, а потом угрюмо отвечает:

– Не знаю.

– А по карте?

– А что по карте? Масштаба там нет. Стервятник обернулся за двое суток, так то Стервятник.

– Кто это такой – Стервятник? – спрашивает Антон.

Виктор усмехается, неторопливо закуривает.

– Стервятник – это, брат, не нам чета. Последний из стариков. С первых же дней начал, меня водил, когда я подрос. Большой был человек. Ас.

– А почему – был? – спрашивает Антон.

Виктор продолжает, как бы не слыша вопроса:

– И большая была сволочь. Сколько он новичков загубил! Уходили вдвоем-втроем, а возвращался один. Вот вам бы с ним сходить. – Он неприятно смеется, переводя взгляд с Профессора на Антона и обратно. – А впрочем, досюда вы бы и с ним дошли. Ладно! – обрывает он себя. – Вы как хотите, а я приспну. Да не галдите здесь. И из тени не выходите.

Виктор спит, положив голову на рюкзак, а Профессор с Антоном, прислонившись спинами к кирпичной стене церкви, курят и беседуют.

– А что с ним все-таки случилось, с этим Стервятником? – спрашивает Антон.

– Он был единственным человеком, который добрался до Золотого Круга и вернулся, – отзывается Профессор. – Легенда существует много лет, но Стервятник первый подтвердил эту легенду. Вернувшись, он в два дня невероятно, невообразимо разбогател. – Профессор замолкает.

– Ну?

– А потом вдруг повесился.

– Почему?

Профессор пожимает плечами.

– Это какая-то темная история. Он собирался снова идти к Золотому Кругу, вдвоем с нашим Виктором. Виктор пришел к нему в назначенное время, а тот висит, и на столе карта и записка с пожеланием всяческих успехов.

Антон с сомнением смотрит в сторону похрапывающего Виктора.

– А может быть, наш шеф его… того?

– Все может быть, – легко соглашается Профессор.

Некоторое время они молча курят.

– А как вы полагаете, Профессор, этот самый Золотой Круг – действительно Машина Желаний?

– Стервятник разбогател. Он всю жизнь мечтал быть богатым.

– И повесился.

– И повесился. Тут нет никакого противоречия. Просто на самом деле человек никогда не знает, чего он хочет. Человек – существо сложное. Голова его хочет одного, спинной мозг – другого, а душа – третьего. И ни один человек не способен в этой каше разобраться.