Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев Страница 37

— Скорость, скорость и еще раз скорость! Войти в прорыв и вперёд! Танкам нужна скорость и связь. Их задача рвать тылы, вносить панику и сеять ужас! Внезапный, массированный удар всеми силами и вперед.

В подтверждение своих слов Гейнц стучал кулаком по крышке стола, словно пытаясь вбить азбучные истины в голову этому тупому русскому.

— А если противник не растерялся и нанес удар под основание прорыва? Ведь удар был всеми силами. Что тогда? Окружение! А если противник разгадал направление удара и встретил твои жестяные коробочки массированным артиллерийским огнем? — внес свою лепту Катуков.

И понеслось. Разогнал всех, только сигнал к отбою.

А Новиков, почти не вмешиваясь в спор, торопливо делал заметки в свою тетрадь. И так несколько дней подряд. Пока народ не стал с некоторой опаской (наши, разумеется) или с недоумением (конечно же, немцы), интересоваться. А, что собственно говоря, курсант Новиков так упорно пишет. Первым, как ни странно, не выдержал Ромель.

— Прошу прощения за свое, возможно чрезмерное, любопытство. Но увидел ваши наброски и невольно заинтересовался. Вы не возражаете?

— Не возражаю. Но, это действительно наброски, размышления на тему.

— Не секрет?

— Ни в коем случае. Пытаюсь представить структуру и организацию механизированных соединений. Возможные задачи и способы их выполнения. Заодно и требование к технике составляю, которая эти задачи может выполнить.

— Любопытно. Можно посмотреть?

— Пожалуйста. Но, с одним условием. Свои замечания и предложения обязательно записать. Согласны?

И пошла тетрадь по рукам. В итоге, получилось весьма оригинальное совместное произведение. Новиков ещё раз убедился, что способных творчески думать людей в это время было как бы ни больше чем в начале XXI века. Хотя чему здесь удивляться. До общества «потребления» здесь ещё не додумались, и поэтому думать и творить, еще не разучились. Кстати, требования к танку сформулировали такие, что любо — дорого посмотреть.

«Противоснарядное бронирование. Запас хода до 300 километров. Артиллерийское вооружение — не менее 76 мм, в большой башне. Мотор позволяющий преодолевать любые препятствия и обеспечивающий скорость хода до 50 км/ч… Радиосвязь. Дополнительное инженерное оборудование. Зенитный пулемет.».

Вот так. Ничего не напоминает?

Но «народное творчество» на этом не остановилось.

«Для обеспечения артиллерийского сопровождения можно установить мощные пушки или гаубицы на танковое шасси. Такое орудие не нуждается во вращающейся башне, главное — это запас вертикальной наводки, а по горизонту можно наводить, поворачивая всю машину. (Тем более что большинство орудий первой мировой войны наводились аналогично, требовалось разворачивать весь лафет.)»

Долго не давал покоя длинный ствол, пока не «пришла идея» развернуть корпус танка двигателем вперед.

Не забыли и бронетранспортеры на гусеничном или полугусеничном ходу.

А так же — тягачи, машины техобслуживания, топливо и снарядо-заправщики. Даже до идеи ЗСУ додумались!

Что интересно, с подачи Роммеля, к обсуждению подключился и Гудериан. Вот только времени свободного не хватало. Но, как-то раз, помог случай. На подстанции случилась большая авария, поговаривали о диверсии, и вечерние занятия были отменены. Свободного времени оказалось больше чем достаточно. Команда «экспертов» собралась в свободном классе, освещенном несколькими лампами «летучая мышь». Помимо Новикова и Роммеля были еще Гудериан и Катуков. Полутемное помещение, неверный свет, плотные занавеси на окнах, обстановка самая «заговорщеская». Разбросанные по столам схемы и бумаги, склонившиеся друг к другу головы, дополняли обстановку. Первым не выдержал Гудериан.

— Черт побери! Мы тут сидим, ломаем головы. А кому это нужно? Наш Альбрехт, видит роль танков только как спутников пехоты. Ваш генштаб, судя по всему, тоже придерживается того же мнения. К нам никто не хочет прислушиваться!

— Гейнц, ты не прав. Если мы не будем доказывать свою правоту, то кто это сможет? Война? Но тогда будет поздно что-то менять. Николай говорит, что подобных взглядов, возможно, придерживается Рокоссовский. И Фрунзе не возражал против его высказываний. Я думаю, что надо этим воспользоваться при первой возможности. Составить докладную. Обосновать наше мнение. Предоставить расчеты. Если не получится передать их лично, отправить копии Рокоссовскому и Фрунзе. Если мы получим благожелательный отзыв, то и командование Рейхсвера не останется в стороне.

Роммель прошелся по комнате, в нарушение правил закурил у открытой форточки.

— Михаил прав. Тем более, что Альбрехт не вечен. Перед моим отъездом в Россию, ходили упорные слухи, что на его место будет назначен Фрич. А это — совсем другой человек. Вообще я считаю, что здравая идея рано или поздно пробьет себе дорогу.

— Хотелось бы, чтобы не было поздно.

— Гейнц, да вы сегодня прямо-таки записной пессимист.

— Я не пессимист, я — реалист. Вы не хуже меня знаете, как тяжело наладить взаимодействие даже на уровне стрелковой дивизии. А казалось бы чего проще! За плечами сотни лет армейского опыта. Здесь же всему придется учиться заново. Нарабатывать штат, структуру, взаимодействие, связь, обеспечение — а на это нужно время. ВРЕМЯ! Кто его нам даст?! Как только мы создадим первую танковую дивизию, и про это узнают в Британии или Франции то они тут же начнут подготовку к вторжению.

— И все-таки вы пессимист. Во-первых, сразу не начнут. Им сейчас не до вторжения. Экономический кризис! Падение производства, инфляция и все такое прочее. Только СССР и Германия, не попали в этот финансово-экономический шторм. Во-вторых, вы сами говорите, сколько проблем надо решить, что бы создать боеспособное подразделение. Кто начинает первым, то выигрывает время. Садимся и выигрываем это время.

Слащев

Через 25 минут, после неспешной прогулки по помолодевшим улицам Москвы, Слащев подошел к КПП наркомата. Там, после предъявления командировочного предписания, его попросили подождать в общей приемной, а дежурный отправил одного из красноармейцев доложить коменданту. После короткого ожидания посыльный сопроводил Слащева в приемную первого заместителя наркома. Когда порученец открыл дверь в кабинет, Слащев вытянулся, от порога отрубил положенные пять шагов и вскинул руку к козырьку:

— Товарищ первый заместитель…

— И тебе не болеть, Слащев. Присаживайся, одну минуту.

Котовский быстро дописал что-то на листе бумаги, лежащем перед ним. Пробежал глазами, расписался и вызвал порученца.

— Немедленно отправить и доложить о вручении.

Когда порученец, козырнув, вышел, Котовский повернулся к Слащеву.

— Ну, что, брат воскресший. Пришла пора для экзамена. Средств в твою богадельню вбухано не мало, пора показать на что способен. Знаю, знаю, что без дела не сидел. Все твои художества знаю — все жалобы на тебя изучал. Комендант ленинградского гарнизона грозился лично тебя шлёпнуть. Говорит, ты всю его клиентуру увёл, муштровать и в ум вводить некого. Московский меньше. Зачем Москву не любишь? Короче. В августе планируются большие маневры в Белорусском округе. Совместные. Совместные, как понимаешь, с нашими немецкими друзьями. Немцы — вояки очень серьезные. Не чета малахольным французам. Тем более, полякам. Так что учения будут очень серьезные. Легко и красиво не будет. Это присказка, а сказка заключается в том, что запланировано и участие твоих архаровцев. Как, пока сказать не могу, но готовься по полному профилю. У немцев тоже есть что-то аналогичное твоему подразделению. Не совсем то, но готовься и к противодействию. Не получится у тебя как у лисы в курятнике — пока к курам пролезешь, придется от охотников бегать.