Игры порочной крови - Алиса Пожидаева Страница 37

– Не понимаю, почему ты настаиваешь на анонимности? – продолжил прерванный разговор Никлас. – Официальное сотрудничество с департаментом магии могло бы принести тебе неплохую рекламу.

– Мне это не нужно. Денег хватает, – я скормила ему очередную сладость, стерла крошку с губы, он попытался поймать мои пальцы, но я успела их отдернуть. – Просто прими как данность, и поскольку это последний пункт разногласий – подпишем уже, наконец, договор.

– Ты больше не желаешь меня видеть!? – шатен пытался выглядеть оскорбленным, но губы разъезжались в улыбку.

– Через две недели я буду в Тарите, – напомнила ему, – и первое время, пока не приведу в порядок столичный дом, – твой отец предложил пожить у вас.

Судя по реакции, Никлас не решил, рад ли он этому факту, учитывая, что я слышала о репутации Дома Витта, – я его даже могла понять. Пришлось отвлечь его от мрачных мыслей подписанием договора и другими приятными вещами.

Он уехал спустя полтора часа, за которые мы решили все бумажные вопросы и успели предаться короткой, но бурной страсти в сеннике за конюшней. Карина встретила меня на террасе, когда всадник скрылся за воротами.

– Договорились? – ее миловидное лицо озарилось лукавой улыбкой.

– Еще бы! Но уезжать совершенно не хочется!

– Прекрати, зимой тут смертная тоска! За прошлые годы у тебя просто не было времени это заметить, – она подмигнула.

– Волнуюсь, как еще сложится в Тарите, – я загрустила. – Опять же мы не увидимся месяца два.

– Ну да, – Карина легкомысленно раскинулась в кресле, – а еще там будет он.

Я попыталась изобразить непонимание, но наткнулась на укоризненный взгляд. Сдалась.

– А с ним, – ответила с нажимом, – я собираюсь не встречаться как можно дольше. Да и вообще, меня не волнует этот мужчина, у него своя жизнь, у меня уже достаточно прочное положение, я буду учиться, работать, обживаться.

– Конечно, конечно, – эта хитрая блондинка снисходительно улыбалась, – никто же не спорит.

– Где дети? – перевела я тему.

– Были в саду и, по-моему, пытались оседлать щенков, – она хохотнула. – Беги к ним, а то одна работа в голове.

И я действительно сбежала в сад, куда няня после дневного сна забрала моих близнецов. Старший – Леоден – был назван в часть деда, а малышка Алалия получила имя вдовствующей королевы Иллирии. Весть о ее смерти дошла до меня спустя полгода после побега в Марвею. Малыши резвились на лужайке за беседкой, гоняясь за шерстяными комками песочного цвета, носящимися по траве. Пару щенков длинношерстого мастифа я подарила детям месяц назад, и теперь четырехмесячные непоседы бегали вместе с детьми и грызли все, что подворачивалось под зубы.

Первым меня заметил Лео, оставил тискать щенячьи уши и со смехом побежал навстречу, перебирая крепкими ножками. Лужайка огласилась радостным:

– Мамамама!

За ним уже спешила сестра и оба щенка, так что я подхватила крепыша на руки, усадила на бедро и приготовилась ловить девчонку. В результате дети меня все-таки повалили на траву и оседлали, хохоча. Щенки повизгивая носились вокруг.

– Леди Лира, идите хоть на плед, земля уже холодная, – няня – не молодая, но очень жизнерадостная женщина – поспешила снять с меня Лео, – скоро пойдем полдничать.

Лали я подняла сама, зажала под мышкой дрыгающую ножками малышку, перенесла на плед. Разумеется, сидеть близнецы не стали, убежали дальше. Лали решила собирать мне букет. Приносила опавшие листочки, травинки, веточки, каждый раз подставляя для поцелуя губки.

– Не представляю, как разлучусь с ними так надолго, – посетовала я. – На день уезжаю – уже сердце не на месте.

– Да что вы, – Дарина поправила Лали выбившиеся из-под косынки темные завивающиеся на концах прядки, – обустроитесь, приготовите все, время в заботах и пролетит, а к Зимнику и мы приедем.

Перелом зимы было принято праздновать в кругу семьи, и няня просто не мыслила, что может быть иначе. Тут я с ней была согласна. Зимние вечера в теплой приятной компании стали для меня настоящим откровением, ведь мои зимние праздники и детство остались в далеком прошлом.

Впрочем, с Никласом мы увиделись еще раз до отъезда. Приглашение на таинство принятия в род стало для меня неожиданностью, однако пренебрегать таким доверием было не принято. Я помянула недобрым словом герцога Витта, делом рук которого, несомненно, и было это приглашение. Мне было не понятно его стремление показать близость какой-то провинциальной леди, пусть и старинного рода, к семейству Виттов.

Церемония проходила в одном из Храмов Стихий в Сарэте. Как ни странно, но именно в этом храме я присутствовала на другой церемонии, после рождения близнецов в отсутствие отца старая графиня Анна Шенри вынуждена была установить родство крови. Официально – потому что у нее появились сомнения, а являлся ли троюродный внучатый племянник действительно ее племянником. Это было необходимо для передачи наследства и титула.

В случае успеха деньги жрецам посулили баснословные, все-таки я была достаточно богата, однако жертвенный огонь в чашах с каплями крови зажегся совершенно самостоятельно, без незаметной помощи служителей. На храм пожертвовать все-таки пришлось, хотя и заметно скромнее. Я все собиралась хорошенько разобраться в генеалогии наших родов, однако до сих пор руки так и не дошли.

Так за размышлениями я пропустила явление главного участника сегодняшнего действа. Никлас ди Фаран, пока носивший фамилию матери, подошел очень тихо, утянул меня из основного зала в забранную ажурной решеткой боковую галерею храма и прижал к спиной к себе, запечатлевая на шее серию чувственных влажных поцелуев.

– Я невероятно рад тебя видеть, – моего ушка коснулось теплое дыхание. – Теперь понимаю, на какой сюрприз намекал отец.

Понятно, что сам он меня пригласить не рискнул. Однако делать из моего появления подарок не стоило. Но я смирила поднявшееся было недовольство.

– Рискуешь, – шепнула, прижимаясь к нему плотнее и чувствуя его возбуждение.

– Плевать, – моя юбка поползла вверх, сминаемая нетерпеливыми руками.

Мужчина шагнул вперед, увлекая меня к одной из резных колонн, вынуждая опереться на нее. Теперь сквозь вязь ажурных отверстий мне были хорошо видны гости, постепенно наполняющие храм, народу было не много, но приглашенные еще прибывали. Позади себя уловила неясное движение, мне показалось, что Ник присел. И действительно, на мои щиколотки легли его ладони, начали восхождение вверх к бедрам, а потом скользнули обратно, уже увлекая за собою белье.

Шорох одежды заставил меня обернуться, пятнышки света, проникающие сквозь плотную решетку в темноту галереи, ложились на наши фигуры живой подвижной мозаикой. Главный участник сегодняшней церемонии, казалось, совершенно не заботился о ее ходе, зато как раз закончил разбираться со штанами.

Вошел он безо всяких прелюдий, сейчас в будоражащей кровь ситуации в атмосфере запретного я была готова принять его сразу. Вместо резких звучных толчков мы просто изгибались, чуть отстраняясь и вновь вжимаясь друг в друга. Поймав единый ритм. Мои руки скользили по резьбе колонны, исследуя старинный рельеф, а руки Никласа были заняты моей грудью, высвобожденной из-под корсета. По нежной коже за ушком вновь скользнули губы и горячее дыхание. Я повернула голову, так что теперь моему взору открылся вход в храм. Сейчас там стоял хмурый Франциск Витт и мрачно оглядывал помещение, ища кого-то. В освещенном пространстве центрального зала собирался народ, гости тихо переговаривались. Когда поцелуи на нежной коже стали жадными, жалящими, я тихо зашипела и двинула назад локтем. Еще свежих отметин в декольте мне не хватало.