Отряд смертников - Владимир Корн Страница 37

– Глеб, это с Кодой связано? – Егор занял место сбоку от окна и теперь осторожно в него выглядывал, чуть сдвинув занавеску.

Чужинов кивнул: именно.

– А Гуров, он кто? – продолжал расспрашивать Джиоев. – За Коду слышать приходилось: наведался туда пару лет назад темной ноченькой какой-то человек и занулил половину бандитов в один ножичек. Все на Чужака грешат, но спрашивать в открытую боятся. – Рустам улыбался.

– Олежа Гуров? Был такой хороший паренек. Пока этим козлам в руки не попался. – Прокоп стоял у дверей, держа автомат наготове. – Эти черти так над ним измывались, в кусок мяса превратили. Хотя, казалось бы, за что?

Чужинов кивнул снова: Олега он едва признал, хотя тот его напарником почти три года пробыл. Сколько им вдвоем испытать пришлось, в каких только ситуациях они не побывали, а тут буквально на пустом месте.

Кто-то слил бандитам информацию о чужиновских закладках. А в них чего только не было! И стволы, и патроны, и медикаменты, и продукты. И все – ящиками, ящиками, ящиками. Логика у бандитов была проста: поскольку Гуров – напарник Чужака, знать он о них должен. Втроем парни тогда были. Двоих бандиты убили сразу, а Олега взяли раненым. И насмерть запытали. Ничего им Олег не сказал, как они над ним ни измывались. Да и как он мог сказать то, чего не знал? Потому что нет у Чужинова никаких тайных складов и никогда не было.

Уже позже Викентьев высказал предположение, согласно которому конечной целью акции был сам Чужинов. Причина? То, что Глеб дорогу многим перешел, а еще большим крови попортил, – это даже не обсуждается.

– Весь расчет был на то, – говорил Викентьев, – что голову ты потеряешь, когда узнаешь, что с Гуровым произошло. Одно дело, когда от пули, в бою, и совсем другое, когда вот как с твоим другом.

А Чужинов ее и потерял – в Коду отправился. Так что не прав Чернявый, утверждая, что Глеб всегда может себя сдержать.

– Сколько у него бойцов? Человек полтораста наберется? Всех не положим – это ясно, но проредить сумеем славно. – Денис, приоткрыв оконце в дверях, выглядывал в пустой зал.

В том, что все именно так и будет, Глеб нисколько не сомневался: не те у него ребята, чтобы уйти и каждому с собой пяток-другой на тот свет не утащить. Вот только задача у них иная: выполнить поручение, которое им дала Старовойтова. Даже не поручение – просьбу, почти мольбу.

«Надо каким-то образом отсюда выбираться, – размышлял он. – Попробовать пробиться боем? И как же нас так угораздило, а?»

– Егор, взгляни, решетка на окне не распашная?

– Нет, – через некоторое время сообщил тот. – К тому же на дюбели посажена. Вопрос у меня: почему они нас сразу вальнуть не попытались?

– Да черт их знает. Возможно, сомнения его взяли, что это именно Чужак. Рома, – обратился Семен к Крапивину, – видишь, как с нами весело? Ты попробуй объяснить, что случайно среди нас оказался, может прокатить.

– Дуру не гони. – Роман поморщился. – Глеб, я вот что тут подумал: хмырь этот, Скрябин, говорил, ужин, мол, скоро. Придут люди, и мы их в заложники возьмем. – И сам же себе ответил: – Что я говорю: кто же теперь сюда их пустит?

– Ну да, заложники – это по твоей части, – кивнул Киреев. – Надо было этого Чернявого сразу в плен брать. Хотя толку-то. Глеб, что делать-то будем?

– Ждать, просто ждать. Но не расслабляемся: одной слезоточивой шашки хватит, чтобы тепленькими нас здесь взять.

– Может, пока не слишком поздно, попробуем прорваться? – предложил Рустам.

– Нет. Повторяю: сидим и ждем. – Что-то упрямо подсказывало Глебу, что никакой бойни не будет.

– Пожарили мясца! – Киреев внимательно изучал стену, разделяющую их со смежным помещением, он даже рукояткой ножа в нескольких местах по ней постучал. В отличие от наружной, она должна быть тоньше, а сам Прокоп – подрывник с немалым опытом, и если их действительно здесь прижмут, есть шанс, что он сумеет сделать запасной выход.

– Так, Егор, достань что-нибудь перекусить: ожидание может затянуться. Сема, форточку открой: жарко становится. – В комнате не было слишком жарко, но снять верхнюю одежду с себя они так и не успели, а теперь и вовсе смысла не было.

– Глеб, они идут, – подал голос стоявший у дверей Рустам. – Пятеро. Чернявин, Скрябин и еще трое.

– Что-то маловато для штурма. И в окно никакой движухи не наблюдается. Вернее, движение как раз есть, но самые обычные прохожие. – Поликарпов, опрокинув стол снова на ножки, установил его посередине комнаты, там, где он и стоял прежде.

Через открытое в дверях окно отчетливо были слышны шаги нескольких человек. Вот они приблизились к самим дверям, после чего раздался голос Чернявина:

– Открой, Чужак, поговорить нужно.

– Да заходите, открыто. Делать нам больше нечего, как ее запирать, – и Рустам, распахивая дверь во всю ширь, демонстративно зевнул.

Джиоев солгал: массивную задвижку он отодвинул одновременно с ответом, благо что она не выдала его лязгом. Рустам продолжал оставаться на месте и даже не подумал пошевелиться, когда всем пятерым, по очереди, пришлось протискиваться мимо него. Он лишь недобро ухмылялся, глядя в лицо каждому.

Чернявин остановился посреди комнаты, осмотрел ее, как будто видел впервые, затем произнес:

– Чужак, я тут думал-думал, и вот что мне в голову пришло. Мне сказали, что вы из Мирного идете. В Однинск?

Глеб кивнул, подтверждая. Тот посмотрел на него в ожидании вопросов и, не дождавшись, продолжил:

– Заходили к нам уже люди из Мирного, числом десять, месяца два назад. Тоже в Однинск направлялись.

Чужинов промолчал снова. Нетрудно догадаться, что заходили. Иначе откуда бы тот знал про Однинск, разговора у ворот о нем не было.

– Так вот, знаю я, кто и для какой цели людей туда посылает. И, судя по тому, что новая группа пошла, старая не вернулась. Так?

На это раз Глеб кивнул.

– Вот в этом и сложность. Дело-то всех касается, чисто по-человечески я тебе помочь должен. Но…

– Что «но»?

– Загвоздка вот в чем: даже если тебя твари на моих глазах неделю по кусочку жрать будут, я столько удовольствия не получу, как если бы своими руками… – и Антон, вытянув перед собой полусогнутые руки со скрученными пальцами, зачем-то на них посмотрел. – За друганов моих, за себя лично… Я понимаю, – сделал он знак рукой Чужинову, чтобы тот его не перебивал, хотя Глеб стоял молча и даже не думал, – бойцы у тебя штучные, каждый троих-четверых, а то и больше стоит. Не поймут меня люди, если я своих положу, чтобы до тебя добраться. Но и отпустить тебя вот так не могу: ты же мне, собака, иной раз ночами снился.

– Ну и что ты предлагаешь?.. – Глеб не понимал, куда тот клонит.

– Это все я к чему? Ножичком ты вроде махать умеешь, так давай выйдем раз на раз, а? Слово даю: чем бы ни закончилось, уйдут твои люди, с тобой или без тебя – тут уж как получится. Ну так что?