Русские ушли - Светлана Прокопчик Страница 37

— Хотя… — сказал профессор. — Как тебя зовут? Майкл Гэбриэл или Гэбриэл Майкл?

— Первое.

— Уверен?

Майкл подавился растерянным смешком: — Ну да, я свои документы тыщу раз видел…

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул профессор. — Очень хорошо. Мне нравится твое предложение призвать Железного Кутюрье к ответу. Я подумаю, как это сделать.

Майкл не стал расспрашивать. «В сущности, — думал он, — я ничего не знаю о человеке, с которым пятую неделю живу в одной камере». Майкл старался не сходиться близко с временными соседями. У него не было и не могло быть общих интересов с остальными каторжниками. За год он запомнил имена товарищей по несчастью, но не более того. Стену отчуждения разбил Шанк. Хотя даже без «репетиции» нормального общения Майкл все равно почувствовал бы симпатию к профессору. Как ни крути, человек его круга.

О прошлом соседа Майкл почти не слышал. Профессор охотно делился воспоминаниями, связанными с первыми месяцами на каторге, но всего один раз, и то вскользь, заикнулся о том, чем занимался на воле. «Все мы — отрыжка империи Железного Кутюрье». Теперь получается, что у профессора личные счеты. И звучала за этими словами обида вовсе не на лишение свободы. Нет, тут крылось куда больше.

На барщине профессор обронил будто невзначай:

— Если не передумал говорить с Робертом — у Верхней Палаты тоже есть рабочая повинность. Конечно, не грибы. Их офис в упаковочном. Зайдешь за конвейер, там дверка, незаметная. Спросишь Роберта, скажешь, что нашел оброненный им в столовой платок.

— И где я его возьму, этот платок?

— Это пароль. Для охраны, чтоб не вмешивалась. Роберт знает, выйдет с тобой поговорить к отстойникам.

— Ага, — пробормотал Майкл. Тут до него дошло, как это Шанк ухитрился преодолеть все преграды на пути к Верхней Палате. — Шанку вы подсказали?

— Естественно.

У маленькой дверцы за конвейером скучал вертухай.

— Куда? — он даже не глядел на Майкла.

— К Роберту. Он платок потерял в столовой, а я нашел.

— Жди.

На секунду в открытой двери мелькнули блестящие столы, за которыми в удобных креслах сидели люди в белых халатах. Компьютеры, линкеры — у Майкла скулы свело от зависти. Но вертухай быстро прихлопнул врата в рай. Майкл на всякий случай отошел на два шага, состроил равнодушную маску.

Роберт оказался плотным, с серым лицом мужиком чуть старше среднего возраста. Сделав знак Майклу, юркнул в неприметный проход и через двадцать секунд вывел к отстойникам. Выход располагался у дальней стены, куда почти не доносилась вонь. Роберт достал сигареты, предложил Майклу.

— Не курю.

— Была бы честь предложена, — голос у Роберта тоже был серым. — Излагай.

— Мне нужно связаться с человеком на воле…

— Нет.

— Почему?

— Жить охота.

Роберт смотрел в лицо Майклу и смеялся. Откровенно.

— Я знаю, что вам за сношения с внешним миром ни хрена не бывает.

— Да. Я, к примеру, могу писать кому угодно и что угодно. Могу даже преступные сговоры в письмах обсуждать. Мне можно.

Майкл молчал, сверля взглядом невысокого собеседника. Очевидно, Роберт понял, что еще минута — и ему банально набьют морду. Вздохнул, отвел глаза, загасил окурок о подошву цивильного сапога.

— Майкл Тейлор, двойник Гэйба Тейлора, — сказал он. — Парень, думаешь, тебя случайно сюда засунули?

— Так. И много вас таких, осведомленных?

— У нас — все. Специальную инструкцию на твой счет выдали. А через семь месяцев и тебя доставили.

Майкл закрыл глаза. За семь месяцев до каторги он пахал на Сигме-Таурус. И даже намека на грядущие неприятности не виднелось… Злосчастный груз пропал ровно за полгода до суда.

— Нижним, по-моему, просто советовали не лезть к тебе. Насчет нас — предупредили, чтоб контактировали с тобой, но за помощь такого рода, какая нужна тебе, — в отстойник.

Он вытянул из пачки сигарету. Майкл взял, глубоко затянулся. Роберт покосился удивленно, но не возразил.

— Майк… — помолчал он. — Я угодил сюда только за то, что видел и тебя, и Гэйба. Я работал в Калифорнийском бюро, и меня перевели на повышение, в Центр. Я входил в комплекс, а ты выходил. Ты меня не заметил. А войдя в кабинет директора, я застал там Гэйба. Он как раз собирался юркнуть в секретный туннель. В тот же день вместо новой работы я получил койку на тюремном транспорте. Меня судили заочно, приговор пришел, когда я два дня уже находился в «Вечном солнце». И я не хочу знать, чем ты не угодил Железному Кутюрье, если он решил сгноить тебя здесь. Я тебе одно скажу: у меня на Земле остались родные. Может быть, когда-нибудь я их увижу. Пусть даже меня не освободят — можно перебраться на поселение в таун. И я хочу туда. А ты надейся только на то, что когда-нибудь Железный Кутюрье остынет и простит тебя. Другой возможности выйти отсюда, иначе как по его приказу, у тебя не будет.

— Спасибо.

— Пойми, — расстроился Роберт, — ну знаю я, что ты отличный парень, и что с того?! У меня родные там, понимаешь?! Я ж не такой отмороженный, как Стэнли… Это ему уже нечего терять, а мне-то есть!

— Стэнли?

Роберт удивился. Потом кивнул:

— Ну да. Он не любит называть имя. Мы тоже его профессором звали. Стэнли Закарофф.

Майкл присвистнул. И вот бы понять — повезло ему, или судьба решила поиздеваться лишний раз, подбросив великолепную, но уже отыгранную кем-то другим карту?

Он вернулся в сортировочный. Профессор трудился, не обращая внимания на происходящее. Майкл наблюдал за ним искоса, пытаясь найти то ли подтверждение, то ли опровержение своим догадкам.

Имя Стэнли Закарофф говорило Майклу даже слишком много. Гений русского происхождения, единственный ученый в мире, вплотную подобравшийся к ответу на вопрос, что же такое «третий изотоп». Фактически Стэнли сам по себе был одной из важнейших коммерческих тайн корпорации PACT. Отец говорил, что никогда, ни за какие коврижки не позволит этому человеку уйти из корпорации. Для этого он построил закрытую и полностью изолированную от внешнего мира лабораторию. Вот, значит, какую лабораторию отец имел в виду. Под названием «Вечное солнце».

Он присел на край стола. Сейчас он увидел в другом свете то, на что раньше не обращал внимания. Закрытые обогатительные фабрики, секретные лаборатории, в безопасности которых отец был так уверен. Такова изнанка блестящей снаружи корпорации — тюремные бараки, из которых выходят только ногами вперед. Разработки по «третьему изотопу» тайные, их даже в налоговой декларации не проведешь. А оплачивать надо. Их оплачивают деньгами, заработанными все в тех же колониях.