Тайна дочери пророка. Камни Фатимы - Франциска Вульф Страница 37

– Простите меня, госпожа, и все-таки я должна просить вас встать.

Приподнявшись на локтях, Беатриче взглянула на Жасмину так, будто видела эту хрупкую девушку первый раз в жизни. Служанка обычно по глазам читала каждое желание хозяйки и больше всего боялась вызвать ее недовольство. И то, что малышка столь настойчиво возражала, было более чем странным.

– Что произошло, Жасмина?

Девушка стыдливо потупила взор.

– Поверьте, госпожа, если бы я могла, я дала бы вам поспать столько, сколько вы пожелаете, но…

И тут Беатриче проснулась окончательно. Такому поведению служанки должна быть причина. Она села на кровати и взяла Жасмину за плечи.

– Жасмина, скажи мне, пожалуйста, что случилось.

– Эмир приказал привести вас к себе, – пояснила малышка, и первая слеза скатилась по ее щеке. – Он хотел видеть вас в своих покоях сразу же после обеда. Он отстегает меня плетью и вышвырнет из дворца, если вы вовремя не будете причесаны и одеты. Я лишь исполняю то, что мне приказывают. А сейчас вы злитесь на меня и наверняка выгоните, взяв на службу другую горничную, и тогда мне придется носить на кухню воду или подогревать бассейн, и я…

Ее слова утонули в рыданиях.

– Успокойся, пожалуйста, – мягким голосом сказала Беатриче и осторожно погладила ее по худеньким плечам. – Не бойся, я не сержусь на тебя. Наоборот, мне очень нравится, как ты выполняешь свои обязанности. Мне в голову никогда не приходило уволить тебя со службы.

Девушка подняла голову.

– Правда, госпожа? Вы на самом деле так считаете?

Затравленный взгляд покрасневших от слез глаз Жасмины, как ножом, полоснул Беатриче по сердцу. Эта маленькая, едва достигшая двенадцатилетнего возраста девочка искренне боялась за свою дальнейшую судьбу. И Беатриче знала причину этого страха. Жасмина видела нищету и бедствия за пределами дворца. А здесь она всегда была сыта и имела крышу над головой. Выжить такому тщедушному существу, как она, в переулках Бухары не было никакого шанса. Для этого ей пришлось бы просить на улицах милостыню или воровать – и при этом все равно влачить полуголодное существование.

– Конечно, Жасмина, иначе бы я тебе этого не говорила. – Утешая, Беатриче гладила девочку по длинным черным волосам и ободряюще улыбалась. – Однако давай поспешим, не то эмир начнет свою обеденную трапезу. А нам совсем не обязательно заставлять его ждать, ведь мы не хотим вызвать его гнев, правда?

На лице Жасмины появилась светлая улыбка. Она поспешно кивнула и вытерла слезы.

Пока служанка помогала своей госпоже умыться и одеться и сооружала из волос затейливую прическу, Беатриче вовсю проклинала Нуха II ибн Мансура. До сих пор она видела эмира крайне редко. И то в основном издалека, через зарешеченные окна большого вестибюля. С разумного, как она считала, расстояния. Беатриче предпочитала избегать общения с мужчиной, осмелившимся поднять руку на женщину и внушавшему смертельный страх маленькой девочке.

Сказав себе: «Я вообще не хочу идти, но ничего не поделаешь, надо», она еще раз посмотрела на себя в зеркальце, протянутое Жасминой. Скорее бы все закончилось.

Они были уже готовы, когда в дверь постучали. Перед дверью стоял Юсуф, который должен был сопроводить Беатриче в покои Нуха II. Проходя с темнокожим евнухом по узким коридорам дворца, Беатриче подумала о том, что даже не знает, зачем Нуху II понадобилась встреча с ней. Она так злилась на эмира, что ей не пришло в голову хотя бы подумать об этом. Надо осторожно расспросить Жасмину. Возможно, что-то знал и Юсуф, но разговорить его было бессмысленным делом. Евнух и так был неразговорчив, а по приказу мог и вовсе молчать как рыба. Беатриче попыталась хоть что-то прочесть по его лицу. Однако оно, как всегда, не выражало никаких эмоций. Ей оставалось лишь догадываться.

К несчастью, она обладала богатой фантазией, поэтому с каждым шагом, приближавшим ее к покоям эмира, волновалась все больше и больше. И когда они наконец остановились перед богато декорированной резьбой дверью, сердце Беатриче стучало, как паровой молот.

Двери отворились еще до того, как Юсуф постучал.

Их встретил старый слуга в скромных белых одеждах.

– Мой господин, благородный и мудрый Нух II ибн Мансур, храни его Аллах и даруй долгую жизнь, уже ждет вас. Проходите.

Беатриче и Юсуф в сопровождении согнувшегося под тяжестью прожитых лет старика вошли в просторный, с высокими потолками, зал. Старик передвигался с трудом, очень медленно, и у Беатриче появилась возможность полюбоваться великолепием убранства. Стены были увешаны коврами великолепной работы, такие же ковры покрывали и пол. Некоторые из них – величиной с трехкомнатную квартиру, другие не превышали размеров обычного кейса. Огромные украшенные разноцветными камнями масляные лампы из меди на толстых цепях свисали с потолка. Каждая из них являлась просто произведением искусства. Таких Беатриче еще не видела в своей жизни. В высоких треногих курительных сосудах дымился фимиам. Его пряный запах смешивался с ароматом благородного дерева, из которого были изготовлены низкие столы и лари, расставленные по всему помещению. Наверное, Нух II ибн Мансур увлекался игрой в шахматы, так как везде были разложены шахматные доски самой разной величины, а также ящики с богатой отделкой для хранения шахматных фигур. Беатриче насчитала как минимум семь разложенных на столах досок, причем не было и двух, изготовленных из одинакового материала. Наконец старый слуга остановился перед большой дверью в другом конце зала. Он постучал три раза и открыл.

– Господин, женщина с Севера здесь, – с поклоном произнес слуга и замолчал в ожидании ответа, разобрать который ей так и не удалось. – Да, мой господин! – Слуга обернулся к Беатриче. – Иди, женщина, его величество Нух II, эмир Бухары, ждет тебя. А ты останься у дверей, – резко приказал он евнуху, подтолкнул Беатриче вперед и плотно закрыл за ней дверь.

Сразу же при входе она почувствовала тяжелый сладковатый аромат жасмина. От этого запаха перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы. Кто-то, должно быть, литрами разливал по помещению духи. Беатриче хотелось настежь распахнуть окна и двери, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Однако они отсутствовали. Стены были завешаны темной роскошно вышитой золотой нитью и украшенной кистями тканью. Приглушенный свет масляных ламп придавал комнате атмосферу интимности. Впечатление усиливала кровать с красными шелковыми простынями и неимоверным количеством подушек. Она располагалась прямо посередине и была столь огромной, что на ней спокойно могли бы расположиться с полдюжины мужчин и женщин.

Беатриче увидела золотое блюдо со сладостями, имеющими двусмысленные формы, которое стояло на маленьком столе, и ей стало нехорошо. Комната напоминала любовное гнездышко в борделе для стареющих магнатов – дорогое, вычурное и бесконечно безвкусное. Венцом увиденного был сам Нух II. Эмир удобно разлегся на кровати и походил на мужчину, расположившегося после работы на софе в ожидании пива, которое принесет ему жена.