Вороны Чернобога - Ульяна Каршева Страница 37

Возле подъезда Александра Михайловича они были в девять. Сейчас – одиннадцатый. На просторной театральной площади пустынно – на первый взгляд. На взгляд второй – уже видно, что в тени колонн с одной стороны сидит парочка, а с другой – негромко разговаривает и смеется небольшая компания. На пешеходной дорожке между театральной площадью и дорогой – активное движение, потому как напротив театра остановка. Солнце недавно сбежало от подступающей ночи, и яркие фонари оказались весьма кстати.

Руся вполголоса предложила Александру Михайловичу сесть в машину, а Мите остаться там же сидеть – на всякий случай, чтобы не спугнуть вызываемого духа. Данияр промолчал, но одобрил.

Они вдвоем вышли чуть впереди машины.

Если девушка напряженно всматривалась в площадь перед ними, то Данияр слушал место. В ночном многоголосии гула машин, невнятных обрывков чьих-то разговоров, шелеста ветра в листьях и траве он слышал другие звуки и видел непривычное для горожан: в кустах, обрамляющих театральную площадь с двух сторон, шуршали осторожные, даже крадущиеся шажки множества пока даже им не опознаваемых существ; в прохладном воздухе безоблачного неба порой мелькали, на мгновения закрывая точечно белые звезды, отнюдь не птичьи фигурки, да и сами крылатые фигурки были настолько прозрачными, а то и неясными, что чудились лишь игрой теней и света с поверхности земли…

Задумавшись, он не сразу понял, почему Руся внезапно присела на корточки, а потом вообще решительно встала на колени и уселась на бедро. Хорошо еще – в джинсах. А то ведь даже на летнем асфальте по ночам прохладно.

Он шагнул к ней и замер, чуть улыбаясь.

Одной рукой Руся упиралась в асфальт, другую держала чуть вытянутой, с раскрытой ладонью. И до этой ладони, открыв рот, благоговейно дотрагивался ладошкой тщедушный, ростом еле-еле в полметра старичок, с треухом на голове, из-под которого сзади торчала косица. Опирался старичок на суковатую палку-клюку и был одет тепло, несмотря на разгар лета: в какой-то продолговатый пиджак, который язык не поворачивался назвать пиджаком, а хотелось обозвать чем-то вроде «пинжака» либо зипуна. Из-под этого зипуна словно росли настолько длинные штаны, что они не только почти скрывали босоногость старичка, но и волочились следом лохмушками, впрочем, как и слишком длинные рукава зипуна. Дорог старичок пробродил явно немало.

Любопытствуя – слышал много, но видеть впервые увидел, Данияр осторожно, чтобы не спугнуть, присел на корточки чуть позади Руси.

В ночном воздухе прозвучал ее негромкий вопрос:

– Знаешь ли, дорожный, Всеволода? Ворона?

И ответила, будто сама сказала, после неожиданного певучего чириканья:

– Знаю. Бывал здесь старшой-то.

Данияр заметил, что дорожный, отвечая, чуть скосился набок, словно пытался разглядеть ворона, присевшего рядом. Причем в свете фонаря будто умятое к центру морщинистое личико овеяло мягким удивлением: ты-то разве не знаешь?

– С кем говорил Всеволод в те дни, когда ты его видел на… – Руся запнулась, и Данияру пришлось подсказать:

– На твоей земле хоженой?

– Да с воронушкой говорил! С кем ему еще говорить-то? А ты, стало быть, толмачиха, что ли, мил-девица?

– Толмачиха, дорожный. А ты мог бы нас провести к месту, где живет… – Руся снова запнулась на полуслове, но на этот раз обернулась к Данияру. – А разве среди воронов женщины бывают?

Тот успел кивнуть.

– Могу, как не мочь, мил-девица. А можно ль, покамест туда спешим, поболтать с тобой, девица-толмачиха?

Руся снова обернулась к Данияру, видимо смущенная ситуацией: дорожный мал, но как идти с ним рядом, при этом еще и разговаривая? Ворон примерился было сам предложить дорожному посидеть у него на руках на время дороги, но по его ногам и лицу словно дохнуло прохладой. Данияр еще подумал, что завтра будет росисто: что-то уж больно холодом от земли веет.

Но рядом с уже знакомой фигуркой первого дорожного внезапно появилась вторая, почти такая же, которая стремительно, хоть и так же певуче, застрекотала ошалелым сверчком в лицо первому. У Данияра аж рука дернулась попросить Русю прикоснуться ко второму, чтобы узнать, какие новости он так встревоженно сообщает. Но первый дорожный, открыв рот, выслушал второго, а потом глянул на Русю.

– Умруна ищете? – страшным шепотом перевела девушка. – Не найдете! Воронушку ищете? Не приманите – присвоили уже! Гостей не ждете? Встречайте, кого не просили ехать, не чаяли видеть!

Дорожные резко ударили палками-клюками по асфальту. После слаженного суховатого стука оба сгинули как не бывало. Будто резким порывом ветра обоих смело.

Данияр немедленно встал на ноги и помог подняться Русе.

– Что такое умрун? – торопливо спросила девушка, отряхиваясь от пыли. – Почему это слово не перевелось?

– Оно перевелось, – ответил ворон, поспешно и обеспокоенно оглядывая площадь и на всякий случай посматривая в сторону машины. – Это одно из старинных прозвищ упыря. Руся, надо бы подойти ближе к машине, а потом…

Театральную площадь в разных оттенках серого цвета неожиданно будто перерезали белыми полосами машинных фар. По глазам яркий свет ударил нехило… Данияр попятился, таща за собой несколько испуганную Русю, которая, впрочем, и не сопротивлялась. Ведь следом за первой парой ярких полос их ослепили еще две. Но вскоре звук моторов затих, а белые полосы угасли, потускнели.

Три машины встали напротив одной, с темными фарами и с двумя фигурками, довольно жалко смотревшимися в обливающем их перекрещенном белом свете.

Это Данияр оценил обстановку со стороны, как они вдвоем с Русей выглядят.

Да, смотрелись жалко…

Он уже наполовину расшифровал сказанное дорожными, а потому примерно предполагал, кто к ним сюда приехал и зачем.

Хлопнула дверца белой машины. Другая… Пересекая площадь, к нему с девушкой зашагали три фигуры в белом.

– Это алконосты? – прошептала Руся, вцепившаяся в его ладонь.

– Да, не бойся. Они ничего не сделают плохого.

– Я не боюсь, просто дорожные сказали, что…

Первая фигурка остановилась в трех шагах от них.

– Какие люди!.. – медленно сказал Данияр, сам удивляясь насмешке, прозвучавшей в его голосе. Хотя чего уж говорить… Алконосты – девушка чуть впереди, по бокам мужчины – шагали так торжественно и важно, что не хочешь, а посмеешься. – И под охраной!.. Доброго вечера, Анжелика! Что привело тебя сюда, под сень театральных колонн? Никогда не думал о тебе как о заядлой театралке.

– Хватит паясничать, Данияр, – раздраженно сказала молодая женщина. – Ты прекрасно знаешь, с какой целью мы сюда приехали.

– Нет, не знаю, – все так же медлительно покачал головой ворон. – Девушку-ворона вы уже рекрутировали. Что же вы сейчас здесь-то ищете?

– Откуда ты?! Откуда ты… – чуть не взвилась от злости женщина.