Кьяра и Франческа, или Бал для Золушек - Салма Кальк Страница 37

Кьяра вышла из кабинета, прикрыла за собой тихонечко дверь и ожидаемо расплакалась. Ей хватало сил плакать тихо, но стоять на ногах — уже не хватало, и она сделала несколько шагов в сторону ниши и фикуса, а потом просто села на пол у стены и закрыла лицо руками. Элоиза уже было хотела выскакивать из засады и утешать, но дверь открылась снова, и появился Лодовико. В руке его был ключ, он хотел запереть дверь… а потом услышал звук и обернулся на него. И положил ключ обратно в карман.

— Эй, ты чего? Всё же нормально, или нет? — подошёл, поднял её на ноги.

— Спасибо вам. Вы снова меня спасли. А я даже для вас и сделать-то ничего не могу. Только не обременять новыми проблемами. Я постараюсь, правда, — она смотрела на него, как на божество, и даже не вытирала слёз.

— Я понимаю, почему ты не хочешь возвращаться туда. Но ты и не должна. Не слушай все эти песни про нужна помощь и прочее, они не старые, справятся. Твой отец вообще работает?

— Да, у него автомастерская, маленькая. Для соседей в основном. Он очень дёшево берёт, и почти всё пропивает. Знаете, вы первый, кто на моей памяти дал ему отпор. Он, когда пьяный, всегда ко всем вяжется, ему всё плохо и все плохие, а вы ему так хорошо сказали, — слёзы, притихшие было, полились снова.

— Вот что я тебе скажу, девочка. Ты хорошая, красивая, отзывчивая и добрая. Когда у тебя всё хорошо, то и людям вокруг радостно, я не знаю, как у тебя это получается, но твои родители идиоты, если они этого не видят. Парней ты найдёшь себе, сколько захочешь, денег тоже заработаешь, а вот почему твои родители тебя не любят — я не знаю. Но я думаю, это как-то можно пережить. Ты ведь прожила без них год? Вот и живи дальше, и не оглядывайся. Вдруг они тоже что-нибудь когда-нибудь поймут?

— И работа моя им тоже плохая! А что здесь плохого-то? У меня ни образования, ни специальности, счастье, что вообще удаётся деньги зарабатывать, и очень хорошие, для такой-то работы!

— Знаешь, я в твоём возрасте деньги не зарабатывал, а отнимал. У тех, кто зарабатывал. Так что ты справилась намного лучше, понимаешь?

— Правда? — в поднятых на него глазах по-прежнему стояли слёзы.

Он обнял её и гладил по голове, а она спрятала лицо у него на груди. Потом снова подняла голову, смотрела на него неотрывно.

— Детка, если бы в своё время Господь не рассудил иначе, у меня бы сейчас дочка была такая, как ты. Твой отец — он же меня даже помладше на пару лет, как я понимаю. И это очень круто — когда у тебя есть такая дочка. Я откровенно завидую твоему отцу — у него есть ты. Ну чего ты снова ревёшь? Тебе налить коньяка или кофе? Пойдём. Ещё целый кусок дня впереди, и танцы вечером, хватит уже реветь. На танцы-то пойдёшь? Ты очень здорово танцуешь. Так что, коньяк или кофе?

— Кофе, — прошептала Кьяра и отвела взгляд. — Знаете, я… не очень задумывалась о том, что бывают и другие отцы, не как у меня. Дома у всех одноклассников и друзей они примерно одинаковые. Только у кого-то и матери такие же, а моя строгая, и всех строит и тянет. Но если бы у меня был такой отец, как вы, я была бы самой крутой на свете. Мне было бы не страшно ничего. И я бы никогда в жизни не попадала в опасные или глупые ситуации.

— Даст Господь — и не попадешь больше. Пошли. Попросить тебе пирожных?

Он обнял её за плечи, и они ушли обратно в кабинет.

Элоиза не успела перевести восхищённо-недоумённый взгляд на Варфоломея, когда из-за противоположного угла снова появился Гаэтано. Подошёл к двери, прислушался.

— А девочка-то не промах, неплохо устроилась. Шефа ублажить — крутой поворот, конечно, и решение всех её проблем!

— Зря ты так про неё, и про дона Лодовико тоже зря. Ты ведь не слышал, о чём они говорили, — возразил Гвидо.

— Я видел, как они обнимались, — со значением ответил Гаэтано.

И тут Элоиза увидела невероятное: отец Варфоломей проворно и бесшумно выбрался из укрытия, подошёл сзади к Гаэтано и влепил ему хороший подзатыльник.

— Отче, вы чего? — взвыл тот.

— А того, щенок ты паршивый, что если мысли у тебя поганые, так хотя бы при себе их держи и наружу не пускай, — сурово ответил Варфоломей.

Тот продолжал смотреть — и не верить.

— Отче, я не хотел…

Варфоломей не дал ему продолжить. Взял за ухо и поволок прочь от двери, туда, откуда они оба и пришли.

— Пошёл отсюда. И ты тоже ступай, — зыркнул на Гвидо так, что тот просто растворился в воздухе. — И ведь неплохой же в целом человек, Элоиза, неплохой. Доброго в нём определённо больше, чем всякой гадости. Но как полезет иногда, то прямо хоть стой и смотри, а хоть лови и мордой тычь.

— Я думаю… вы донесли свою мысль очень понятным ему образом, — произнесла потрясённая увиденным Элоиза, выбравшись из засады.

— Надеюсь на то. Господи, вразуми балбеса!

Переписка в телефоне.

«Монсеньор, я хочу к вам в шкаф. Я прямо сейчас хочу к вам в шкаф:(((»

«Увы, сердце моё, мой шкаф стоит в кабинете пустом и безлюдном. Впрочем, я могу попросить господина Дзани отпереть вам, если это поможет:)»

«Вы не во дворце?»

«Нет, буду часа через два. Весь в вашем распоряжении — от головы до шкафа:)»

«Отлично. Я нашла силы на то, чтобы завершить все дела. К вашему возвращению как раз управлюсь»

«Танцы, мясо и всё остальное?»

«С удовольствием»

«Обнимаю вас. До вечера:)»