Фатальное колесо. На все четыре стороны - Виктор Сиголаев Страница 36

– У Сан-Саныча нет шансов, – скучая, листнул я журнал. – Терпячки не хватит. Ему бы помутузить кого. Кулачками взмахнуть удалыми да ножками дрыгнуть лихими. А здесь думать надо…

Закончить не успел – одно неуловимое движение, и пояс Ирины гадюкой обвился вокруг палки, от которой Козет резко отдернул руки, как от раскаленной арматурины. Да еще и поднял их кверху ладонями вперед, как немец под Сталинградом: сдаюсь, мол.

Ага! Кто сказал, что наша Ирина – мать Тереза?

Палка уже в ее руках по широченной дуге через голову летит в сторону колен Сан-Саныча. Чересчур демонстративно, как мне кажется, это на Ирину не похоже. Козет, разумеется, подпрыгивает, но… все это слишком предсказуемо. Тут-то его неприятности и ждали. Траектория полета деревянной злодейки коварно изгибается кверху и заканчивает свой недолгий путь точно у голеностопов противника, который как раз в этот момент легкомысленно завис в верхней точке своего шикарного прыжка. А уже пора и вниз. А палка не пускает. Точнее, мешает – как же она не пустит девяносто килограммов, стремящихся к грунту? Да так неудачно мешает, что Сан-Саныч обрушивается на татами, будто аварийная многоэтажка, подломив под себя ноги и беззащитно выставив ручки несущейся навстречу матушке-Земле.

Хрясь!

Нет, ничего он себе не сломает. Еще тот кот с девятью жизнями. Да и правильно падать нас учили из любого положения. Потом Ирина все же отдернула палку в нужный момент, дабы не травмировать окончательно поверженного тела. Говорил же – не хватит терпячки у Козета!

Пятый покачал головой и скептически поджал губы.

Да-да! Я тоже это заметил. Сан-Саныч поддался!

Что это за дебильный прыжок в стиле гонконгского кинематографа? Ежу ясно – когда с таким огромным замахом в горизонтальной плоскости по тебе норовят угодить палкой, достаточно сделать шаг навстречу! Сократить дистанцию до минимума со всеми вытекающими печальными последствиями для агрессора, у которого, как минимум, руки заняты этой самой палкой.

М-да, говорю же – это новая реальность, связанная с новыми симпатическими пристрастиями Козета к одному из бойцов нашего дружного подразделения. И весь этот спектакль лишь для того, чтобы Ирина сочувственно протянула руку поверженному сопернику.

Ромео недоделанный! И ведь находит же способы!

– У тебя сегодня очень простая задача, – неожиданно произнес начальник, напрочь выбивая меня из колеи происходящего в спортзале. – Элементарная, можно сказать. Необходимо все же легализовать твое присутствие в группе для нашего горкомовского куратора. Думаю, это пойдет на пользу. Он человек знающий, опытный и неравнодушный. К тому же – участник тех печальных событий, связанных с концлагерем «Красным». А ты – неплохой аналитик. С оригинальным мышлением и склонностью к совершенно непредсказуемым умозаключениям.

– Спасибо, – буркнул я. – Звучит как-то некомплиментарно. Ну и как будем меня легализовывать?

– Да очень просто. – Начальник глянул на часы и что-то прикинул в уме. – Кружок юного разведчика. Естественно, при Дворце пионеров. Ты – самый перспективный и дисциплинированный его член. За что тебе дозволено в рамках допустимого пообщаться с отдельными оперативниками государственной безопасности.

Я прищурился и вопросительно указал подбородком на сладкую парочку, копошащуюся на татами: «С этими, что ли?» Шеф в тон мне утвердительно кивнул: «С этими. Какие уж есть».

– Кружок юного разведчика, – повторил я, пробуя, как на вкус звучание этой абракадабры. – На бред смахивает, вам не кажется?

– Ерунда. Куратор это уже проглотил.

– Он дурак?

Шеф выразительно на меня глянул.

– Сорри, – пошел я на попятную. – Не стоило мне заочно оскорблять незнакомого человека. Заслуженного к тому же…

– Он не дурак. И сейчас он уже беседует с пионерами твоего кружка в методическом классе.

Нормально!

Эти рыцари плаща и кинжала никогда не перестанут меня удивлять.

– Вы что, специально для меня этот тусняк замастырили?

Пятый как-то досадливо поморщился. Не нравится ему, когда я тупить начинаю. И по фене ботать.

– Просто переименовали кружок спортивного ориентирования. Какая тебе разница?

Да, собственно, никакой.

Кроме того, что не совсем мне понятно, зачем нужен этот партийный куратор в поле моего зрения. Впрочем, я Шефу доверяю. Надо – значит, надо. Я знаю, на что способен наш начальник, а он – голову даю на отсечение – прекрасно знает, что собою представляю я. Включая, между прочим, и мою фантастическую составляющую из двадцать первого века. Знает, знает! Просто не озвучивает.

– Ладно, понял, – перестал я кобениться. – Мне что, в методический класс сейчас двигать?

– Нет. – Сергей Владимирович поднялся с диванчика и стал застегивать пуговицы пиджака. – Куратор уже заканчивает беседу и через три минуты будет в кабинете директора. Ты зайдешь через пять минут после меня. Ни раньше, ни позже. Все. Пошли.

– Пошли.

По широкой центральной лестнице мы поднялись на третий этаж и зашли в приемную. Девушка-секретарь, коротко глянув на Шефа, молча кивнула. Ого! Так она тоже из нашей конторы? К гадалке не ходи. Щупальца, кругом наши щупальца!

Начальник исчез за массивной дверью, обитой лоснящимся темно-коричневым дерматином. Я глянул на настенные часы, висящие на стене, и вышел из приемной. Просто торцевая стена лестничного марша, отделанная цветным витражом, была обращена к набережной Артбухты, и вид отсюда открывался грандиозный. Никогда не упускаю возможности поглазеть на местные великолепные ландшафты с этого ракурса.

Пять минут лучше здесь подожду. Из эстетических соображений.

Как красиво!

Внизу под ногами – внутренний дворик здания с декоративным бассейном и шикарной ротондой. За ней набережная, которую лениво облизывают тяжелые свинцово-серые волны, изредка заливая блестящий бетон пенящейся морской водой.

Редкие прохожие легко уворачиваются от этой неприятности, демонстративно игнорируя опасность промочить ноги. И это еще не штормит толком!

– Мальчик. Мальчик! – Из приемной выглянула озабоченная секретарь. – Зайди, пожалуйста. Тебя ждут.

Черт! Непунктуально с моей стороны. Минут восемь, наверное, прошло. Залюбовался, понимаешь. Опаздывать изволим, самый перспективный кружкочлен?

Нехорошо.

Я натянул на лицо выражение добросовестного кретина-активиста, помешанного на сборе металлолома, и толкнул перед собой тяжеленную створку двери.

И… кретином притворяться оказалось совершенно несложно.

Потому что в кабинете кроме Сергея Владимировича и директора Дворца пионеров, женщины мне хорошо знакомой, оказался еще один мой недавний знакомец – тот самый скунс и зануда, которого я не далее как час назад подстрелил куском снежных ошметков на входе в Комсомольский парк.