Зло побеждает зло - Павел Дмитриев Страница 36

Вытянул из-под блюдца с булочками свежий номер "Часового" — в образе Фрэнка Эбегнейла я избегал покупок подобных журналов. С парадной стороны — государь император со свитой на Освободительной войне 1877 года. Обратная радует рекламой "омоложенiе и лѣченiе организма" посредством порошка "Калефлюидъ". В середке, исходя из прошлого опыта, надо ждать охапку приказов по неправдоподобно длинному списку армейских корпусов РОВС, идиотскую аналитику о значении танков в грядущей войне, а так же поросшие мхом воспоминания о былых баталиях. Говоря иными словами, читать нечего, но заголовки просмотреть полезно.

"Исторiи россiйскихъ полковъ" — вечный сериал, тянущийся аж от первого Романова. "Портретная галлерея мiровой войны" — сравнение недавно усопшего Фоша и балансирующего на грани уголовного скандала старика Гинденбурга. "Какой флотъ нуженъ Россiи" — по-детски наивный прожект не просто великого, но великодержавного владычества над четырьмя морскими театрами. На следующей странице "Конецъ нашей эскадры" — в Бизерте все еще пилят на патефонные иголки ушедшие из Севастополя остатки Российского Императорского Флота. Далее "Въ логовѣ врага"…

— Опять?! — я не удержался от восклицания. — Ну ты даешь, Ларионов!

Две странички разворота пролетели перед глазами за мгновения. Следующее, куда более вдумчивое прочтение заняло не один десяток минут. Если говорить кратко, то бравый РОВСовец решил последовать еще одному моему совету: напасть на советский концлагерь.

План капитан разработал предельно простой и дерзкий. Долететь на гидросамолете до Белого моря, по возможности скрытно высадиться неподалеку от печально известной Кемской пересылки; сбить немногочисленную охрану, а затем, уже с помощью заключенных, захватить Кемь и контроль над мурманской железной дорогой. При большой удаче и широкой поддержке уставшего от новой власти населения — поднять мятеж, способный положить начало Великому Освободительному Походу против засевших в Кремле евреев-большевиков. ^[109] В случае серьезного сопротивления — пробиваться на запад.

На экипировке Ларионов на этот раз не экономил — в качестве личного оружия закупил неприлично дорогие маузеры, основным поставил ручные пулеметы Браунинга. ^[110] Отобрал из офицеров-добровольцев десяток хороших бойцов. Провел полевые тренировки. Предусмотрел взрывчатку, взрыватели, гранаты, медикаменты, специальное питание и стопятьсот иных мелочей. Арендовал двухмоторную летающую лодку Dornier "Whale", способную тащить почти две тонны полезной нагрузки — как раз на десяток полностью экипированных диверсантов.

Ничто не должно было помешать победе… кроме пятой колонны "красных" осведомителей, пронизывающей структуру РОВС чуть менее чем полностью. ГПУшники знали о предстоящем теракте все, буквально, вплоть до мельчайших деталей. Соответственно и готовились — вытянули в окрестности Кеми батальон РККА с тяжелым вооружением и чекистов — без счета.

Всевышний хранит пьяных и дураков; сложно сказать, кого он спас в данном случае. Но факт остается фактом — штурмана в полет не взяли из-за перегруза, а пилот каким-то образом умудрился отклониться на полсотни километров южнее, перепутать реки Кемь и Выг, затем Кемский пересыльный лагерь с поселком лесопильщиков имени расстрелянного интервентами рабочего Солунина. ^[111] В результате Ларионов со товарищи оказался вовсе не там, где рассчитывал, но понял это далеко не сразу.

В советской Карелии лесопилки и заключенные без друг друга не обходятся. К ним в комплект нашлись и вооруженные вохровцы, и красноармейцы-охранники. Видя малочисленность атакующих они было приняли бой. Но против десятка пулеметных стволов не сдюжили, быстро отступили в сторону станции.

Преследовать их Ларионов не стал — в первую очередь ринулся освобождать несчастных узников из имевшихся в избытке вонючих лагерных бараков… три четверти "спасенных" оказались обычными вольнонаемными рабочими. Расстроиться капитан не успел — нашлись доброхоты из местных, подсказали — "третьего дня через нас состав солдатушек провезли, не иначе беляков ловить". Сложить два плюс два особого труда не составило, поэтому на митинг с объявлением свободной карельской республики боевики РОВС задерживаться не стали.

Охотников с боями прорываться в Финляднию обнаружилось не больше дюжины. Но сперва пришлось расчистить путь через станцию Сорокская. Вот тут-то и разгорелся серьезный бой: "момент был решительный"! Большевики успели укрепиться и стояли насмерть. Один из офицеров погиб, многих ранили, в их числе Ларионова. Но класс и превосходство в вооружении скоро взяли свое — через три четверти часа последних комиссаров забросали гранатами в здании вокзала.

Лошадей, крестьянушек, телеги и подвернувшееся под руку продовольствие реквизировали, захваченное с боя оружие раздали внушающим доверие зэка из "бывших". Подожгли склады и стоящие под погрузкой вагоны, подорвали пилораму, железнодорожные пути, разнесли станционный телеграфный аппарат, повалили столбы. Покончив с нанесением ущерба советской власти — отправились на запад по тракту республиканского значения — суть обычной грунтовке.

Первое время никто и ничто не мешало движению обоза. Лениво сменяли друг-друга бесконечные болота, озера, леса… Места глухие, от деревеньки до деревеньки чуть не дневной переход, жителей — хорошо если на пару десятков изб наберется. Предупрежденные слухами активисты уходили в лес, продовольствие на всякий случай пряталось. Охранники редких лагерных "командировок" ^[112] бросали спецконтингент без борьбы, так что отряд быстро разросся до двух сотен человек.

На четвертую ночевку Ларионов остановился в местном райцентре, а точнее, в только что отстроенной больнице села Ругозеро. Главврач встретил офицеров как своих, помог разместиться и обеспечил медпомощь. Захват государственного продмага позволил забыть о голоде. Только уголовники умудрились подпортить идиллию: разгромили аптеку и добрались до спирта. Но их малочисленность и усталость спасла жителей от насилия, а капитана — от пятна на репутации.

Утро началось с бешеной пальбы — неполный взвод пограничников совершил невозможное — поднялся на лодках из Выга по Онде и перерезал "ретирадное шоссе". Неожиданность, уверенность в своих силах, огромный опыт… раньше этого хватало. Но теперь к отчаянной решимости "бывших" добавилась превосходная огневая поддержка. Красных прижали к земле пулеметами и смяли беспощадной контратакой. Победа оказалась пирровой — убитых и раненных изрядно добавилось, а патроны фактически иссякли.