Сборник «3 бестселлера о любви в космосе» - Дарья Проценко Страница 36

– Как это? – деревянным голосом уточнила она.

Сирил повернулся к ней.

– Веи обожают сочинять разные истории. По большей части – страшилки и любовные романы о самрай-шак. Но чаще, и то, и другое вместе. Готов поспорить, что этот рассказик закончится чем-то вроде: «он заманил её в тёмную пещеру, злодейски оплодотворил и погрузил в биосреду, где она пребывала до конца дней своих, пожираемая его потомством». Или ещё хуже: «Из неё вылезли десять уродливых монстров! И она умерла в страшных мучениях…».

– А разве не так? – вызывающе спросила Женька, надеясь заглушить рилис.

– Бред! – воскликнул он и рассмеялся.

– Тогда как на самом деле?

– На самом деле, Ева, Шакренион – цивилизованное общество. Охота на вей осталась в далёком прошлом. Жуткие пещеры давно забыты, и никто не овладевает веями обманным путём.

– Откуда же берутся подобные истории?

– Они для остроты ощущений, – усмехнулся Сирил. – Многие веи жаждут быть обманутыми и соблазнёнными. Это часть любовной игры. А самрай-шак и рады стараться. В них бурлит кровь диких предков и говорит вековой инстинкт. Но веи совсем не беззащитны, как кажется.

– Я уже ни в чём не уверена, – ответила Женя.

– Хочешь достоверной информации? Почитай лучше Дэниела Райла «Загадочный Шакренион» или Влада Григорьева «Ксенобиология и мы». Эти книги написаны землянами, поэтому там нет преувеличений.

– Поищу в справочнике.

Он снова уткнулся в экран.

– А мне даже интересно, чем всё это закончится.

Сирил пролистал в конец истории.

– Что ж, не так плохо. Кто бы мог подумать? Видно, писала романтичная вея. Бывает и хуже.

– Что?

– Вейская пропаганда, например. Начитаешься и будешь шарахаться от каждого шакрена.

– Зачем это, если у вас цивилизованное общество? – удивилась Женя.

– Затем, чтобы юные веи не отказывались от паргениума, сбегая из дома в поисках большого романтического чувства. Иначе, популяция чарим-вей резко снизится. Самрай-шак мирятся с пропагандой, потому что им так выгодно. И никто не трогает очень юных вей, не прошедших паргениум. За редким исключением… Но, у медали всегда две стороны. Есть и чарим-вей, нанятые самрай-шак, чтобы зазывать в города неопытных веечек.

– А где же тогда правда?

– Перед тобой. Просто разберись, чего хочешь ты.

– Ты – самрай-шак, – ответила Женя. – И сейчас под властью рилиса. Почему я должна тебе верить? Ты сам говорил…

Сирил вздохнул и выключил компьютер.

– Я хочу помочь тебе.

– Тем более уходи! Мне не нужна твоя помощь. Я справлюсь.

Женька не понимала, почему так злится на него. Она ведь не хочет злиться. Мечтает обнять и поцеловать. Сказать ему, как скучала и ждала встречи. Вместо этого она гневно смотрела на Сирила, пока он не признался:

– Ты права. Я не смог устоять, зная о твоём положении. Поскольку сам так хотел и сам к этому причастен. Мне жаль упускать возможность, раз уж так случилось. Очередной спериум наступит нескоро. Вот – настоящая правда. Такова моя природа. Но есть ещё кое-что… – он запнулся. – Ты дорога мне. И дело не в рилисе. Поэтому я хочу быть с тобой, прежде чем уйдёт самрай-шак. По-другому не получится. Я знаю.

Женька растерялась. Это что, шакренское признание в любви? Или ему просто необходима чарим-вей?

– Это у тебя не впервые? – от волнения брякнула она.

Сирил улыбнулся.

– Конечно. Я уже десять циклов самрай-шак. Первый раз был неудачным. Вея сбежала от меня, после поцелуя. Потом её позвал другой.

– Печально.

Он присел на кровать. Женя не отодвинулась.

– Зато приобрёл опыт и впредь не ошибался.

– У тебя есть дети?

– Двое замечательных сыновей.

– А где они сейчас?

– С моим отцом, как и полагается. Детей по обычаю воспитывают деды. Когда-нибудь и со мной это произойдёт. Репродуктивный период длится двадцать пять циклов или оборотов, по-нашему. Начинается он не ранее двадцати двух-двадцати трёх оборотов. У вей – после восемнадцати, а первый паргениум спустя два-три цикла.

Женька не знала этого. Но, собственно, и обижаться не имела права. Разве что на себя.

– Мы разные, Ева. Я не землянин. И не жди, что я буду вести себя подобно вашим мужчинам…

Евгения вздохнула.

– Верь или нет, но меня это сейчас не заботит…

Зачем она так сказала? Плохо соображала, находясь рядом с ним. Перед глазами мелькали картины: Сирил без рубашки, Сирил в ванне, Сирил…

Сирил не выдержал первым. Он наклонился и поцеловал её, запечатлев на губах вкус… спелой земляники.

– То, что надо, – удовлетворённо отметил шакрен.

– Что? – не поняла она, забыв рассердиться.

– Тот самый вкус, – пояснил он. – Это значит, что мы должны немедленно начать…

Сирил подался к ней и обхватил за талию, но Женька упёрлась ладонями ему в грудь.

– Погоди! Я ничего об этом не знаю. Хватит с меня сюрпризов. Вдруг я покроюсь колючками или обрасту шерстью.

Сирил рассмеялся.

– Не беспокойся. Процесс оплодотворения не отличается от земного… Только одним.

Она напряглась.

– Чем?

– Временем. Оплодотворение длится сто часов, без перерыва.

– Сколько?!!

– Сто часов. Для одного раза в цикл это не так уж и много.

Она засомневалась, пытаясь унять бушующий рилис. Бешено колотилось сердце. У Сирила тоже.

– А ты уверен, что не убьёшь меня?..

– Ева! Я знаю, что делаю. Не бойся. Мои ферменты помогут тебе. Ты даже не устанешь.

– Ты забываешь. Я не чарим-вей, а землянка.

– Это безвредно. Поверь мне.

– Хорошо. Я тебе доверяю.

Пигментный рисунок Сирила совершенно почернел, составив яркий контраст с бронзовой кожей. Узоры на скулах и висках засверкали. Шакрен становился опасным. Он превращался в истинного самрай-шак и с трудом внимал голосу рассудка. Женя заразилась его страстью, но где-то в глубине души побаивалась.

– Ты будешь моей чарим-вей? – тихо спросил он.

Она неуверенно кивнула.

– Я всё ещё могу уйти.

– Нет!

На этот раз она поцеловала его, наслаждаясь вкусом свежей земляники с ароматом летнего сада… Он не глядя потянулся к коммуникатору, выключил его, и обхватил Женьку покрепче…

– Миритин! – вспомнила она.