НЗ. набор землянина - Оксана Демченко Страница 36

– Прощай, – с нескрываемым облегчением улыбнулся он. – Не пиши сразу. Мы разучились жить… так резво. Но если что, нас не сложно дозваться. И мы еще не окончательно забыли, что такое яд.

– Ой-ой. Не убедил. Но гаденыша вашего берегите. Он слабенький.

– Он вырастет и будет хорошим человеком, – уверенно сказал Хусс.

Я кивнула. Зачем спорить со старшими? Это невежливо.

К полудню мне подогнали имперский катер, тот самый, в котором собирались отправить сюда пацана. Кит, как и в прошлый раз, катер забрал с собой и сбросил перед посадкой. Йорфы малость поискали на орбите ненужное – и нашли. Наспех почистили, заново раскрасили в цвета габ-службы. Расторопные они, когда от меня есть шанс избавиться.

Гюль сразу нырнула в люк и захватила рубку. Я постояла в шлюзе, делая вид, что солнце слепит и от него глаза слезятся.

– Чтоб вам меня никогда больше не увидеть, – с чувством сказала я.

– Спокойного полета, – отозвались древние дачники.

Хусс мне помахал. Лети мол, не засть перспективу, ты обещала. С тем мы и стартовали.

Я осмотрела каюту – одна она, что не особенно здорово. Нашла ларчик с безделушками, цепочками и подвесками. Молча подарили, по-змеиному. Еще нашла пластину. Подключила к системе в своих мозгах и своем же костюме. Полный архив расы по вымершим растениям. Целая глава про утраченные виды галактики Дрюккель. Сотни три изображений кай-цветка, схемы всякие, куча разного. Я настроилась и после некоторой возни с инструкциями метнула посылочку на имя габариуса Чаппы. Может, обрадуется.

Закончив с делами, я взялась читать о себе, в разделе «контракт, динамика исполнения».

«Отправлена в отпуск в связи с травмой.

Примечания:

– порицание от габ-службы за несвоевременное оформление отчетов;

– поощрение в связи с выявлением ценных сведений по делу, важному для дознавателей.

Строгое порицание с переводом в статус испытательного срока за самовольное покидание габ-порта в неизвестном направлении.

Восстановление в статусе габбера. Поощрение в связи с налаживанием контакта с кэф-сектором.

По официальному запросу кэф-корабля временный перевод в статус посла, приравниваемого в полномочиях к габрехту.

Примечание: настоятельно рекомендуется пройти психологическое кондиционирование, зафиксировано поведение на грани асоциального.

По запросу посла неприсоединенных пыров повышена в статусе до постоянного – габла.

По рассмотрении запроса из Империи, служба морали, статус возвращен к исходному – габбер. В окончательном разжаловании просителю отказано в виду пристрастности стороны.

Примечание: габберу Симе строго рекомендуется в течение одной доли цикла урегулировать ситуацию с нестатусным гостем, временное условное имя Гулхатай».

Читать мое личное дело не скучно. Имя Гюль они переврали. Про пыров вообще не поняла, им-то что за радость меня отстаивать? А вот последняя рекомендация – это попадание в десятку. Это проблема, которую уже нельзя откладывать. Прямо сейчас пойду и поговорю с Гюль.

– Сима!

Я вздрогнула и повернулась на голос. Гюль стояла в дверях каюты, лицо белое, глаза чернее универсума. Так она мимикрирует, когда ей страшно. Я это всего раз прежде видела, и не столь ярко. Ух ты – губы дрожат!

– Мы прыгнули сразу от орбиты йорфов. Потом я взялась пересчитывать кое-что… и вот… Сигнал из сектора древних, – шепотом бормотала Гюль, шало озираясь и вздрагивая. – Я поймала. Катер имперский, тут дальняя связь лучшая из возможных, наверное. Я от скуки стала копаться, сектор мертвый, понимаешь? У навигаторов есть игра – слушать пустоту. И вот… Голос тьмы.

Она побелела еще сильнее, хотя вроде некуда. Прикусила край ладони, не замечая боли. Осела на пол и стала раскачиваться, подвывая.

– Никто не выживает, услышав голос тьмы. Никто…

– Да ладно, – отмахнулась я. – Никто не выживает, увидев «Летучий голландец». Я пять раз его в кино видела и вот, живу. И что нам голос тьмы, если мы слышали, как лязгает имперский посол?

– Голос. В рубке, – всхлипывала Гюль. – Голос. Я ушла, я все выключила. Он в голове. Все равно в голове. И холодно.

Пришлось её уложить и накрыть. Блин, голос в голове телепата, вот еще странность. Да у неё в голове вообще винегрет, голосом больше – голосом меньше. Я похмурилась: не реагирует на мои мысли. Не отвечает и не успокаивается. Морф на спине тоже притих. Насторожился.

– Я пойду и проверю. Лежи.

– Нет! – ужаснулась Гюль. – Тогда и ты умрешь. Корабль обречен. Уходи, понимаешь? Прямо теперь, пока не слушала. Уходи, комплект эвакуации в шлюзе.

– Вот если я возьмусь за навигацию, тогда – да, тогда обречен. Лежи и не вой. Ну, как я услышу тот голос, если от этого звенят уши?

Она опять запричитала, дробно постукивая зубами. Прикусила язык. Руки на ощупь ледяные… Пришлось спешно отрегулировать климат на жару и накрыть Гюль всем, что под руку попалось. Попробовала убедить морфа греть – наотрез отказался, впился в плечи до рвущей боли. Вот именно морщась и потирая ссадины, я очнулась от суеты. Вроде как отрезвела, и враз навалилось: страх, упрямство и злость. Невыносимо молча стоять, смотреть на Гюль и обреченно отмечать: ей делается хуже, взгляд гаснет, сознание вот-вот отключится, она бормочет все невнятнее. Когда шепот оборвался посреди слова, я кивнула и села думать. Потом вернулась к своему рабочему месту, хотя в этом корабле любое годится. Но мне привычнее полагать один из углов – кабинетом. Отсюда я недавно отправила сообщение носителю Чаппе. То есть был сеанс дальней связи, так? И я не услышала опасный голос. В рубке он появился, зараза. Если Гюль права, туда не следует пока соваться.

Я просмотрела окрестности, пользуясь данными справочника в голове. Универсум там, в данных справочника, сложный, многослойный и слегка даже подвижный. Но я все в деталях понять не могу, и я не желаю впадать в панику. Не до того, я и так молчу из последних сил. Начну кричать – все. Конец. Успокоить будет некому. Надо самой.

Мысленно я сплющила универсум в плоскую неподвижную карту, старательно погасила все лишнее – то есть непонятное. Мне бы для начала хоть главное выяснить: где я и что тут за злодеи водятся? Вот, эту карту я читаю. По ней получается, что если мы шли по курсу, о котором еще при старте что-то невнятно сказала Гюль… то, кажется, справа-сзади от катера лежит сектор каких-то очередных древних. Пустой, в нем габ-порт заглушен так давно, что в справочнике нет даты. Слева-впереди загадочная поверхность глоп-фактора, которую я мысленно для простоты свела в линию. Она опасна, не знаю еще чем, для полетов. Поэтому близ неё выстроены малые габ-пирсы и маяки. За линией глоп начинается империя. Ничего иного рядом нет. До ближайшего крупного габ-узла три дня полного хода. А я не смогу разогнать катер и положить на курс. Даже при полностью исправной и доступной автоматике. Дважды не смогу: я не навигатор и я не готова идти в рубку, по крайней мере – пока. Думать о том, есть ли у Гюль три дня, я себе запретила. Прикрыла глаза. Мы с ней – два почти готовых трупа в консервной банке катера. Нас никто не найдет, если мы сами не подадим сигнал. Никто и вообще никогда. Это не болото или там помойка – это универсум…