Алхимик - Паоло Бачигалупи Страница 36

У Лизы был комплект «ДермДекора» для заострения. Она его купила в последний наш отпуск и потратилась здорово – вместо того, чтобы покупать дешевые подделки, которые потом вылезают. Мы резали ей кожу до костей и вставляли лезвия. Один наш друг из Лос‑Анджелеса говорил, что недавно устраивал вечеринки «ДермДекора», где гости украшали себя кто как хочет и помогали друг другу, доставая до труднодоступных мест.

Лиза делала мне светящийся позвоночник – приятный след лимонных «посадочных» огней от копчика до основания черепа, так что я, в свою очередь, помогал ей с удовольствием, но Яак, который все свои модификации устанавливал в старомодной мастерской тату и пирсинга на Гавайях, был доволен меньше. Несколько раздражающая работа, потому что все раны на Лизе стремились тут же закрыться и лезвие не успеваешь вставлять, но в конце концов мы приспособились, и через час она уже выглядела отлично.

Закончив украшать Лизу спереди, мы сели в кружок и покормили ее. У меня была миска глины с хвостами, которую я постепенно влил Лизе в рот, чтобы ускорить процесс интеграции. В паузах между глотками мы наблюдали за собакой. Яак соорудил ей клетку в углу нашей общей комнаты, и там она лежала, как мертвая.

– Я проверила ДНК животного, это и правда собака, – сказала Лиза.

– Бунбаум поверит?

Она посмотерла на меня неприязненно:

– Ты о чем?

Я засмеялся. В «СесКо» ответчиков тактической защиты считают быстрыми, гибко реагирующими на угрозы и смертоносными, но на самом деле наша стандартная процедура всегда одинакова: хлопнуть нарушителя атомным зарядом, остатки расплавить в шлак, чтобы ничего не выросло, – и на пляж в отпуск. Мы независимы, нам доверяют тактические решения, но «СесКо» ни за что не поверит, что солдаты шлака нашли у себя в горах хвостов собаку.

Лиза кивнула:

– Он хотел узнать, как, черт побери, собака могла здесь выжить. Потом захотел узнать, почему мы ее раньше не поймали. За что он нам вообще платит. – Она рукой отвела от лица короткие светлые волосы. – Надо было ее зашлаковать на месте.

– Так что он хочет, чтобы мы сделали?

– В руководстве не предусмотрено. Он перезвонит.

Я разглядывал неподвижное животное.

– Интересно мне, как она выжила. Собаки ведь мясо едят?

– Может, кто‑нибудь из инженеров подкармливал. Как вот Яак.

– Не думаю, – качнул головой Яак. – Эта скотина отрыгнула мою руку, после того как сожрала. – Он покрутил обрубком, где быстро отрастала новая. – Вряд ли мы для нее съедобны.

– Но ведь мы‑то ее съесть можем? – спросил я.

Лиза засмеялась, глотая ложку хвостов.

– Мы все можем съесть. Вершина пищевой цепи.

– Странно, что она нас не может.

– У тебя в крови свинца и ртути больше, чем приходилось получать любому животному до эпохи жукотеха.

– А чем это плохо?

– Было когда‑то ядом.

– ЧуднУ.

– Как бы я не сломал эту штуку, когда сажал ее в клетку. – Он серьезно посмотрел на собаку. – Не шевелится, как раньше. И когда я ее туда запихивал, что‑то хрустнуло.

– И что?

– Не похоже, что там оно заживает. – Собака выглядела несколько потрепанной. Лежала тихо, а бока ходили, как кузнечные меха. Глаза полуоткрыты, но вроде бы ни на кого из нас не смотрели. Когда Яак сделал внезапное движение, она дернулась, но не встала и даже не зарычала. – Никогда не думал, что животное может быть таким непрочным.

– Так ведь и ты непрочный. Подумаешь, удивил.

– Да, но я только пару косточек ей сломал, и ты посмотри. Лежит и тяжело дышит.

Лиза задумчиво нахмурилась.

– Не выздоравливает. – Она неуклюже встала и подошла посмотреть. Голос у нее был взволнованный. – В самом деле собака. Вот когда‑то и мы так были, недели уходили на выздоровление. Одна сломанная кость – и все.

Она просунула в клетку усаженную лезвиями руку и слегка порезала собачью голень. Выступила кровь и не остановилась, а продолжала течь. Только через несколько минут она стала сворачиваться. Собака лежала неподвижно и тяжело дышала, явно обессилевшая.

Лиза засмеялась.

– Трудно поверить, что мы жили достаточно долго, чтобы развиться из вот такого. Если ей ноги отрезать, они не отрастут. – Она склонила голову набок. – Хрупкая, как камень. Разломишь– и уже не срастется. – Она погладила спутанную шерсть животного. – Ее так же легко убить, как охотника.

Загудел коммуникатор, Яак отошел ответить.

Мы с Лизой смотрели на собаку – маленькое окошко в нашу предысторию.

Джек вернулся:

– Бунбаум сюда посылает биолога, взглянуть.

– Биоинженера, – поправил я.

– Нет, биолога. Бунбаум говорит, это которые животных изучают.

Лиза села. Я проверил ее лезвия, не выбила ли она случайно какое‑нибудь.

– Это же тупиковая работа!

– Наверное, они выращивают животных из ДНК. Изучают, что они делают – поведение там, все дела.

– И кто их нанимает?

Яак пожал плечами:

– В «По фаундейшн» три таких в штате. Происхождением жизни ребята занимаются. Вот они сюда этого и посылают. Муши‑как‑то‑там. Имя не расслышал.

– Происхождение жизни?

– Ага. Причина, по которой мы функционируем, почему вообще живые. Такая вот фигня.

Я влил Лизе в рот пригоршню глины с хвостами, она благодарно кивнула.

– От глины и функционируем, – сказал я.

Яак кивнул на собаку:

– Она не от глины.

Мы все посмотрели на собаку.

– Да, с ней непонятно.

Лин Мушарраф был приземистым мужиком с черными волосами и крючковатым носом, господствующим над равниной лица. Кожу себе он изрезал круговыми узорами светящихся имплантов и потому, когда выпрыгнул из своего чартерного гибрида, пылал кобальтовыми спиралями.

Кентавры озверели от присутствия постороннего и приперли его чуть ли не к стенке его корабля. Проверяли его и его набор ДНК, обнюхивая, гоняя сканеры над его чемоданом, держа его светящееся лицо под прицелом «сто первых» и порыкивая.

Я дал ему еще минуту попотеть и только после этого отозвал их. Кентавры, кружа и ругаясь, отступили, но шлаковать его не стали. У Мушаррафа вид был ошарашенный – его можно понять. Кентавры – твари страшноватые, больше человека и гораздо быстрее. Модификаторы поведения добавили им злобности, инъекции по улучшению разумности дали достаточно интеллекта, чтобы работать с военной техникой, а базовая реакция «бей или беги» со временем настолько сместилась, что они не знают иного способа ответа на угрозу, кроме атаки. Я видел, как наполовину сожженный кентавр разорвал человека на части голыми руками, а потом подключился к атаке на укрепление врага, теми же голыми руками растаскивая литой каркас. Таких тварей хорошо иметь за спиной, когда начинает лететь шлак.