Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики - Валерий Большаков Страница 36

Репнин понимающе кивнул. Новость его обрадовала. Если все так и дальше пойдет, то, возможно, удастся уберечь Рузвельта от «скоропостижной» смерти в апреле 45-го, и тогда карта Черчилля будет бита, а СССР и США станут «решать мировые проблемы» между собой.

Конечно, Франклин Деланович – не подарок, но этот политик, по крайней мере, не так туп, как Трумэн, и не страдает русофобией в запущенной форме. Рузвельт – жесткий прагматик.

Как он вытащил Штаты из Великой депрессии? А через лагеря! Естественно, ни одному вшивому правозащитнику и в голову не придет подсчитывать миллионы американцев, умерших от голода и холода, от работы и отчаяния. Как можно считать жертвы в «сияющем городе на холме»? Это удел исключительно «сталинской тирании», «кровавой гэбни» и так далее.

Катуков не был человеком, сведущим в придворных интригах, но и природного ума хватило ему, чтобы не ставить Репнина в неловкое положение, не интересоваться подробностями бесед в кремлевском кабинете.

– Что нас касается напрямую? – деловито сказал командарм. – Наступление на Германию будет похоже на зеркальное отражение плана «Барбаросса» – РККА тоже нанесет тройной удар: Северная группа войск станет наступать из Прибалтики в Восточную Пруссию, Центральная группа – через Белоруссию в Польшу и дальше на Берлин, а Южная группа армий поведет наступление через Румынию, Венгрию и Австрию на мюнхенском направлении. Задача стоит такая: не дать союзникам времени и возможности оккупировать западную часть Германии. Весь этот сраный рейх должен быть захвачен Красной Армией.

Геша расплылся в откровенно счастливой улыбке.

– Давно я так не радовался, Михаил Ефимович, – признался он. – Это просто замечательно! Если мы займем всю Германию, все достанется нам одним. Будет что возвращать в СССР! Вон, немцы из одного Киева вывезли добра на полусотне составов!

– Согласен! – рассмеялся Катуков. – Я вам все это рассказываю для того, чтобы вы знали о сути происходящего. И еще одно изменение: нам не приказано освобождать Польшу, Румынию, Венгрию и Австрию. Требование одно – скорейшим маршем добраться до границ Германии! Не отвлекаясь на немецкие части или их союзников. Ни румыны, ни венгры нам не противники, но в любом случае, серьезно заниматься ими мы не станем. Когда развернем наступление в Румынии, то это будет означать, что советская территория полностью освобождена от фрицев, и, как бы ни был велик немецкий гарнизон в том же Плоешти, для СССР он не опасен. Всеми этими ошметками вермахта можно будет заняться и потом, после оккупации Германии и взятия Берлина. А пока что держим направление на Винницу и дальше.

– Горячо поддерживаю, – улыбнулся Репнин, – и одобряю!

Неожиданно он испытал беспокойство. Что-то ему вспомнилось, что-то было сказано… Винница!

Черт, как он мог забыть-то! А чему удивляться? То, что давно известно в будущем, ныне – тайна особой важности.

– Михаил Ефимович, – осторожно начал Геша, – чуть не забыл по горячке… В общем, еще в штрафбате, когда брали Киев, я наткнулся на одного немца. Ему досталась очередь из автомата, он лежал в луже крови. Я, когда мимо проходил, счел его мертвым, а он внезапно голос подал, по-русски позвал, да так чисто выговаривал… В общем, оказалось, что этот Дитрих родился на Волге, а потом с родителями переселился в Германию. Но не в этом дело. Дитрих рассказал, что его привлекали к совершенно секретному строительству под Винницей. На той стройке работали тысячи пленных русских и украинцев, а Дитрих был как бы на подхвате, переводчиком-надсмотрщиком, так сказать. Потом всех строителей расстреляли – их было больше десяти тысяч человек.

– Что же там такое строили?

– Секретную ставку Гитлера! «Вервольф» называется ^[22].

Катуков вздрогнул.

– Это точная информация?

Репнин развел руками.

– Насколько мог быть точен умирающий.

Командарм задумался.

– Вот что мы сделаем, – решил он. – Маршем следуйте на Винницу, всей бригадой. Я вам придам мотострелков на бэтээрах, чтобы не отставали, и поговорю с летунами. Ну и, разумеется, поставлю в известность кого нужно. В любом случае, мы ничего не теряем! Гитлера там, конечно, давно нет, но что-то же должно остаться! Так что… Действуйте, комбриг!

Из воспоминаний капитана Н. Борисова:

«…И вдруг появляются два немецких истребителя. Нас было семь танков, и как раньше и отрабатывали на этот случай, если местность открытая, сразу расходимся в разные стороны. Разошлись, но один истребитель увязался почему-то именно за мной. А если он пошел, то по всем канонам будет идти до конца.

Конечно, я подавал команды механику, чтобы уходить из-под обстрела за счет маневра, но чувствовал, что по нам попадали. И вдруг у меня возникла мысль – а для чего, спрашивается, нам выдали дымовые шашки и гранаты? И решил попробовать.

Командую заряжающему: «Подай дымовую гранату!» Он мне передал, я люк открываю, механику сказал малость притормозить, гранатку запалил и аккуратненько пустил ее по башне, чтобы она на крыло упала. И получилось удачно.

Через пять секунд дыму – будь здоров. Механик маневрирует, дымище идет и идет, а я уже и вторую подбросил. Немец еще раз на вираж зашел, малость пострелял и улетел. Второй заходит, видит, что тут кругом дымина, и тоже ушел. Ну, вот он меня и записал, наверное, что танк подбит…

А когда мы потом вышли на переформировку, ротный готовил какую-то справку по боевому опыту и в ней упомянул, что Борисов применил дымовые гранаты. Другие офицеры себе на ус намотали. Но к концу войны самолетов противника стало встречаться меньше и встречи происходили реже. Превосходство нашей авиации стало очевидным».